Евгений Ронжин - Мультиреальность осознанных сновидений

Эти и другие особенности научного (и вненаучного) познания, четко обозначенные в трудах постпозитивистов, подводят к вопросам возможности обретения объективных, достоверных знаний. Если «все люди по своей природе мифотворцы» [12], то не является ли наука современной мифологией? Почему человек так любит порождать идеи, выходящие за пределы его повседневного опыта, то есть творить воображаемые миры? С учетом всего этого можем ли мы надеяться на возможность получения достоверных знаний об осознанных сновидениях?

Хорошо известны отличия мифологического и научного мышления и мировоззрения, описанные структуралистами (К. Леви-Строс, Л. Леви-Брюль). Для мифологического мышления характерны особенности, чуждые мышлению научному: нечувствительность к противоречиям, неспособность к четкому субъект-объектному различению, сильная эмоциональная окраска, сложность выработки абстрактных понятий, синкретичность и т. д. Это лишь малый аспект их качественных отличий, список которых здесь можно продолжить. Несмотря на пропасть, разделяющую мифическое и научное мировоззрение, между ними есть одно важное фундаментальное сходство: первое и второе – это способы понимания, осмысления, упорядочивания, моделирования действительности. Миф и наука – это два исторически обусловленных способа описания реальности. «Как начальная форма понимания мира, мировоззрения, концептуализации, осмысления бытия и как символическая форма сознания, миф позволяет моделировать, классифицировать и интерпретировать мир, т.е. обладает определенной познавательной ценностью» [13].

Противопоставить миф и науку по критерию иррациональности/рациональности вряд ли возможно. «И нет ничего более неверного, чем приписывать мифу, как это часто происходит, статус иррационального, а науку противопоставлять ему в качестве рационального. Миф обладает своей собственной рациональностью, которая реализуется в рамках его собственных понятий об опыте и разуме… Соответственно миф обладает своей собственной формой систематической гармонизации: он упорядочивает явления в их взаимосвязи, использует „логику“ своего „алфавита“ и свои фундаментальные структуры» [14]. Правильнее говорить о различных исторически обусловленных формах рациональности. Как мы помним, в наиболее общем понимании рациональность это «способность упорядочивать восприятие мира, способность давать миру определения, правила, законы». Поэтому миф не лишен рациональности, ему присуща своя особая «мифологическая» логика и рациональность. Например, человек болеет и из него в ходе церемонии изгоняют вселившегося злого духа: злого духа называют по имени, требуют, чтобы он ушел, пугают шумом и т. д. Для современного научного мировоззрения это полное мракобесие, но с точки зрения представителя традиционной культуры, который рассматривает все изменения в человеке как результат воздействия внешних благоприятных или неблагоприятных сил, верит в добрых и злых духов, подобное поведение совершенно логично и рационально [15].

Указывая на присущие науке и мифу самобытность и уникальность, известный немецкий философ К. Хюбнер [16] проводит их тщательный сравнительный анализ по различным формам рациональности (семантическая, эмпирическая, логическая интерсубъективная рациональность и т.д.). Он приходит к выводу, что наука и миф по этим формам рациональности не так далеки друг от друга, как это кажется: «научный и мифический опыт имеют одинаковую структуру. Наука и миф применяют одну и ту же модель объяснения. И там, и там мы можем различить чистый и предпосылочный опыт. Чистый опыт дан интерсубъективно необходимым образом. И в науке, и в мифе существует метод „проб и ошибок“» и т. д. [17]. «Опыт, на который опирается наука, не более обоснован и интерсубъективно убедителен, чем опыт, на который опирается миф. Опыт науки относится лишь к иным предметам и содержаниям» [18]. В некоторым смысле, миф также реален, как и наука. При этом он первичен по отношению к науке и пронизывает ее, хотя это и происходит в неявной и трудноуловимой форме.

Примером «обнажения» мифологического в науке может являться то, что Дж. Хорган [19] называет «иронической» (постэмпирической, спекулятивной) наукой. По мнению автора, иронической наукой занимаются ученые, пытающиеся, вооружившись своим разумом и научными знаниями, найти ответы на фундаментальные вопросы Бытия. Таких ученых можно разделить на два типа: тех, кто надеются и верят в то, что они открывают объективные истины о природе, и тех, кто понимает, что они скорее заняты деятельностью похожей на искусство или литературную критику, нежели на традиционную науку.