Роман Максишко - Портал

И все же чувство врожденной осторожности было ему присуще. Он смекнул, что не стоит раньше указанного Олегом времени связываться с Шаманом, чтобы не засветиться. Игра началась, на кону была Шамбала. Нераскрытая тайна манила, и ее разгадка сулила большие перспективы.

За Шаманом было установлено постоянное ненавязчивое наблюдение. Но он ничем не проявлял свою причастность к делу: встречался с друзьями, беззаботно пил с ними, веселился, на пару дней сгонял в приятной компании на Азовское море в район маленького курортного городка Бердянска. В общем, ничего особенного и интересного.

21 июля ровно в 12 часов 17 минут по московскому времени в его квартире раздался резкий прерывистый звонок. Звонил Чиф из Москвы с пункта междугородней связи, располагавшегося в здании бывшей Успенской церкви в Газетном переулке рядом с домом композиторов.

– Привет, Шаман, как жизнь? – спросил он бодрым голосом.

– Зашибись, – ответил Шаман. – Гуляю, оттягиваюсь по полной. Кайф. Сам-то как?

– Да все нормально. Служу теперь в Москве. Вроде дело непыльное. Так что, если что, можем встретиться. Приезжай, поболтаем.

– У меня практика в середине августа, – сказал Шаман, – но я собирался в Москву пораньше. Как тебя найти?

– Да тут режим строгий, тебя ко мне не пустят, – проговорил Чиф. – Я сам тебя найду. Ты ведь в общаге будешь?

– Ну, да. Скорее всего. Где ж еще?

– Лан, я тебя разыщу. Давай, до скорого. Увидимся.

– Пока, – сказал Шаман и медленно повесил трубку.

Еще до отъезда друзья на всякий случай договорились о мерах предосторожности в деле Шамбалы. Береженого, как говорится, бог бережет. Так что лишних слов, особенно по телефону или в присутствии посторонних, они решили не произносить. Осторожный Шаман, зная по книжкам об изощренном коварстве спецслужб, опасался слежки и прослушки – слишком важное открытие он сделал тогда в Тибете, это было совершенно очевидно.

Условным сигналом им служила самая первая фраза разговора. Если бы Чиф спросил, как дела – это означало бы, что ему не удалось связаться или договориться со своими покровителями из КГБ. Тогда придется сушить весла и искать другие возможности. А если – как жизнь, значит, все в порядке. Можно продолжать намеченную операцию.

«Что ж ребятки чекисты, помогите нам, чем сможете», – подумал Шаман. Настроение у него было прекрасное. Он чувствовал себя в отличной спортивной форме и ощущал силы сразиться с самим Комитетом госбезопасности. – «Посмотрим, что вы там для нас приготовили своими чистыми руками, товарищи».

Ровно через пятнадцать минут распечатка этого разговора вместе с магнитной лентой записи уже лежала на столе майора Станкевича.

Он внимательно прочитал весь диалог, потер пальцами лоб и усмехнулся. Слушать сам разговор, ловя интонации и дыхание собеседников, уже не имело никакого смысла. Все было ясно и так. Чиф молодец, умело все сделал.

«Парнишка далеко пойдет, ему бы опыта побольше да оперативной смекалки. Но это все дело наживное», – Олег явно симпатизировал своему подопечному. К тому же, он предвкушал тот недалекий, как ему казалось, момент, когда Шамана тоже удастся завербовать, и тот станет его полноценным агентом. Это была бы поистине большая удача. Два старых сработавшихся в тандеме приятеля могли бы прекрасно действовать в паре. Как бы там ни было, теперь майору предстояло организовать встречу Шамана в Москве.

Дима Кляйн выехал в столицу пассажирским поездом через два дня после телефонного разговора. Он не хотел брать билеты на самолет и отверг возможность поездки фирменным скорым поездом, чтобы своей поспешностью не привлекать излишнего внимания. В Москве он был к вечеру 25 числа. Выйдя из вагона на Курском вокзале, Шаман со своим скромным багажом, состоящим из рюкзака и вместительного желтого чемодана с вещами, а также пластиковым пакетом с остатками вагонной трапезы, которую ему заботливо собрала в дорогу мама, спокойно спустился в метро и поехал в сторону станции «Университет». Молодой человек направлялся к студенческому общежитию. На станции «Ленинские горы» он, как обычно, повернул голову в сторону открывавшегося с метромоста городского пейзажа. Ему всегда нравилось смотреть вниз на Москву-реку, стадион «Лужники» и два больших трамплина для прыжков на лыжах, установленных на крутом правом берегу.

Когда двери состава закрылись, и поезд с освещенной низко стоящим вечерним солнцем станции въехал в мрачный туннель холодного чрева Ленинских гор, Шаман повернулся обратно, оглядел вагон и тут же встретился взглядом с неприятного вида косматым пожилым мужчиной лет шестидесяти, который сидел напротив и немного справа – на расстоянии двух дверных пролетов. Дедуля был одет в неопрятную, местами даже сильно изодранную одежду и прохудившиеся сандалии, откуда торчали босые ноги с грязными ногтями. В руках он сжимал палку и видавший виды пакет с изображением музыкантов из группы АВВА. Похоже, этот человек не мылся уже целый год, поскольку вокруг него висела аура устойчивого терпкого смрада – смеси застарелых запахов пота, пива, сигаретного перегара и мочи. Народу в вагоне было довольно много, кое-кто даже стоял, держась за блестящие поручни, но вокруг старика все равно оставалось несколько свободных мест – другие пассажиры брезговали к нему приблизиться. Короче, это был типичный московский клошар из числа тех, кого с легкой руки какого-то милицейского чиновника еще с середины семидесятых годов москвичи стали называть бомжами – нищими бродягами без определенного места жительства.