Рубен Тер-Абрамян - гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке

А если кто-то из нашего окружения отваживается проявлять свое ощущение жизни, с той же чистотой и непосредственностью как дети, мы высмеиваем его. Мы смеемся над детской непосредственностью, считая ее незрелостью, не замечая того, что все прямо наоборот, и мы просто загнаны в угол. Загнаны в угол чем-то, которое постоянно нашептывает нам на ухо то, что создает иллюзию выбора, что нам в этом углу хорошо, что тут есть все, что нам необходимо, и что уж лучше мы будем в безопасности, чем будем проявлять то истинное, что есть внутри нас. Оно нашептывает нам о том, что за этим последует это страшное для тебя событие, а за тем последует то. Что, уж лучше, сиди в углу, ты уже привык к нему, тут ничего плохого не случится, а что может случится, легко поправимо…. Тут ты можешь знать, что будет завтра, через месяц, через год, через 10……рамки… и из-за этого мы хотим казаться другими, подсознательно завидуя людям, которые могут просто жить не задумываясь ни о чем, просто наслаждаться всем тем, что есть….

А на внешнем уровне мы петушимся, пытаемся выглядеть в глазах других кем то, образом, который они уважают. Мы думаем, что эти страхи только в нас, не видя, что все вокруг стали пленниками этого бреда, но все боятся это осознать и поэтому все играют друг перед другом, боясь показать то, что у них действительно внутри. Настолько боимся, что со временем вообще забываем о присутствии того истинного, которое было столь явным в детстве. Мы стремимся показать всем насколько мы уверенны в себе, не зная при этом, что такое это «себе»…..ведь я даже не смог сегодня ответить на вопрос «кто я»…тогда о каком «я» идет речь? Странно….почему я никогда не задумывался об этом? А может…

– Пап, пойдем к нам в комнату – вырвал его из размышлений Максим, взяв его за руку.

Бабочков осознал, что не заметил, сколько времени прошло с того момента как он задумался. Он осознал, что простоял все это время в коридоре, облокотившись о стену и с дочкой на руках. Сонечка ласково смотрела на него своими мудро-наивными глазками, как будто понимая, что сейчас происходит в отце. Он увидел, что его жена смотрела на него испуганным взглядом, усиленно пытаясь скрыть его, ведь она привыкла за столько лет, что может воздействовать на Бабочкова, и разворачивать его в ту сторону, в которую ей было нужно. Она очень любила поговорку, что муж голова, а жена шея, которую постоянно повторяла Бабочкову, правда, не договаривая до конца того, что она под этим понимает, что для нее, он всего лишь марионетка в ее руках, а она кукловод. А со вчерашнего дня Федор никак не реагировал на весь ее арсенал воздействия, да еще и улыбался на это. Это просто выводило ее из себя. А так как внешнее проявление ее раздражения, опять таки, не производило на Бабочкова никакого воздействия, то ситуация вгоняла ее в страх. Она боялась того, что все к чему она привыкла, рушится. Ведь раньше она хоть примерно, знала, чего можно ожидать завтра, что она всегда сможет повернуть ситуацию с мужем в свою сторону, а теперь…

– Пойдем сынок, тащи эти пакеты, а остальные я сам захвачу – с задором сказал Бабочков, и, не опуская Сонечку на пол, нагнулся, подхватил оставшиеся пакеты, и прошел вслед за сыном в детскую.

– Папочка, пааапочка – заверещал Максимка – дергая его за руку.

Бабочков ощутил в его словах неискренность, ощутил, что он этим пытается выказать ему любовь, сыграть, поверив в это, но ведь игра не настоящее, не искреннее. А любовь есть в настоящем, независящем ни от чего. И он ощутил, что он сам во многом способствовал тому, чтобы его сын стал неискренним.

– Ведь он теперь даже верит, что его любовь зависит от каких-то событий или ситуаций, от того получит ли он то, что ожидает или нет…. – подумал Бабочков – и тем самым, Максимка не ощущает больше любовь… лишь пародию на нее.…И ведь я этому способствовал, душа его невинность, навязывая ему что-то в формах «нужно быть таким», и «нужно делать так, чтобы о тебе думали так». А почему вообще детей начинает вдруг заботить оценка других и вообще оценка? Душе только что появившейся на нашей планете и орущей во всю глотку ведь абсолютно нет дела до чужой оценки. И, ведь зависеть от нее они начинают из-за своих же родителей, искренне верящих в то, что они, этим самым приносят добро своим детям. Из-за того, что родители начинают их заставлять покупать их любовь. Что вот если ты сделаешь так, то ты хороший, и я люблю тебя, а если так, то плохой и не люблю. А некоторые ведь еще и наказывают, вот недалеко ходить, Ксюшка сколько раз поднимала руку и ставила в угол детей. И я этому не мешал….и ведь это уже заложило в них неискренность….которая выросла в неискренность к себе….а ведь я неискренен к себе… к себе….может вот что имел ввиду Трчунов, когда задавал вопрос про то, кто я….но как описать это, оно же ощущение….