Елена Блаватская - Тайная доктрина. Том III

Если бы оккультист, захотевший обвинить церковь в бесчисленных плагиатах, написал бы вышеприведенное, – мог бы он выразиться еще сильнее? И имеем ли мы право или не имеем после такого полного признания перевернуть столы и сказать римским католикам и другим то, что было сказано о гностиках и оккультистах. «Они пользовались нашими выражениями и отвергали наши доктрины». Ибо не «распространители ложного Гнозиса» – кто получили все эти выражения от своих архаических предков – являются теми, кто воспользовались христианскими выражениями, но, истинно, христианские отцы и богословы суть те, которые забрались в наше гнездо и с тех пор все время старались его загадить.

Вышеприведенные слова многое объясняют тем, кто ищут истину и только истину. Они покажут происхождение некоторых обрядов церкви, до сих пор непонятных простодушному человеку, и раскроют причину, почему такие слова, как «Наш Господь Солнце», были в употреблении в молитве христиан вплоть до пятого и даже шестого века нашей эры и входили в литургию, пока не были переделаны в «Наш Господь Бог». Не забудем, что ранние христиане изображали Христа на стенах своих подземных кладбищ как овечьего пастуха под обликом Аполлона, со всеми атрибутами последнего, отгоняющим волка Фенриса, который стремился пожрать Солнце и его сателлитов.

Книги Гермеса Трисмегиста содержат в себе экзотерический смысл, все же затемненный для всех, кроме оккультистов, касающийся астрологии и астролатрии халдеев. Эти два предмета тесно связаны. Астролатрия, или преклонение перед небесным сонмом, является естественным результатом только наполовину раскрытой астрологии, адепты которой тщательно скрывали от непосвященных масс ее оккультные принципы и мудрость, сообщенную им Правителями Планет – «ангелами». Отсюда – божественная астрология для посвященных; суеверная астролатрия для профанов. Св. Юстин утверждает:

Со времени первоначального изобретения иероглифов не простолюдины, а выдающиеся и отобранные люди посвящались в тайниках храмов во все виды астрологии – даже в самый низкий ее вид: тот, который впоследствии оказался проституированным на улицах.

Существовала огромная разница между священной наукой, преподанной Петозирисом и Некепсо – первыми астрологами, упомянутыми в египетских рукописях, жившими, как полагают, во время царствования Рамзеса II (Сезостриса) [615]– и тем жалким шарлатанством знахарей, называющихся халдеями, которые деградировали это священное знание при последних императорах Рима. Действительно, вполне справедливо их можно назвать «высшей церемониальной астрологией» и «астрологической астролатрией». Первая зависела от познаний посвященных о тех (для нас) нематериальных Силах или Духовных Существах, которые воздействуют на материю и руководят ею. Названные древними философами архонтами и космократорами, они были представителями или образами на высших планах более низких и более материальных существ на лестнице эволюции, которых мы называем элементалами и духами природы, которым поклонялись и молились сабеяне, не подозревая существенной разницы. Поэтому поклонение последнего рода, когда еще не было просто притворством, очень часто вырождалось в черную магию. Это была излюбленная форма популярной, или экзотерической астрологии, ничего не знающей об апотелезматических принципах первоначальной науки, доктрины которой сообщались только при посвящении. Таким образом, в то время как действительные иерофанты возносились, как Полубоги, на самые вершины духовных познаний, hoi polloi среди сабеян погрязали в суеверии – десять тысяч лет тому назад так же, как и теперь – в холодной и смертельной тени долин материи. Звездное влияние двояко. Существует физическое и физиологическое влияние – влияние экзотеризма; и высокое духовное, интеллектуальное и нравственное влияние, передаваемое знанием планетарных богов. Бейли, говоря только с несовершенным знанием первой, еще в восемнадцатом веке назвал астрологию «очень глупой матерью очень мудрой дочери» – астрономии. С другой стороны, Араго, светило науки девятнадцатого века, поддерживает реальность сидерального влияния Солнца, Луны и планет. Он спрашивает:

Где же мы находим, чтобы лунное влияние отрицалось с помощью таких аргументов, которые наука осмелилась бы признать?

Но даже Бейли, разделавшись, как он думал, с обычно практикуемой астрологией, не осмеливается делать то же самое с действительной астрологией. Он говорит: