Бхагаван Раджниш - Автобиография духовно неправильного мистика

Джайны называют такого человека ариханта — он обрел себя и утонул в себе, он так опьянен великолепием своего прозрения, что забыл обо всем на свете. В буквальном переводе слово ариханта означает «убивший врага», и этот враг — эго. Итак, первая строка мантры означает: «Я касаюсь стоп того, кто обрел себя».

Вторая строка: Намо сиддханам намо намо. Эта мантра, кстати, не на санскрите, а на пракрите. Пракрит — это язык джайнов, он еще древнее санскрита. Само слово санскрит означает «очищенный». Легко понять, что раз он очищенный, должно было быть что-то более раннее, иначе, что именно очищалось? Пракрит означает «неочищенный, природный, сырой», и джайны совершенно правы, когда говорят, что это самый древний в мире язык. Их религия, между прочим, тоже самая древняя. Так вот, эта мантра на пракрите, сыром и неочищенном языке. Вторая строка так переводится: «Я касаюсь стоп того, кто стал своей сущностью». В чем же разница между первыми и вторыми? Ариханта никогда не оглядывается, он не занимается служением — ни в христианском смысле, ни в любом другом. Но сиддха иногда протягивает руку помощи захлебывающемуся человечеству — не всегда, только время от времени. Это не долг и не обязанность, это просто его выбор. Он может помочь, а может не помогать.

Вот третья строка: Намо увадджхайянам намо намо... — «Прикасаюсь к стопам Учителей, увадджхайя». Они достигли того же, но обращены лицом к миру и служат миру. Они одновременно пребывают и в этом мире, и вне него... и все же они здесь.

Четвертая строчка: Намо лойе савва сахунам намо намо — «Я касаюсь стоп учителей». Знаете, в чем разница между Учителем с большой буквы и учителем? Великий Учитель познал и делится тем, что знает. Обычный учитель получил знания от того, кто познал, и передает их миру в неискаженном виде, но сам он еще не познал. Создатели этой мантры были гениальными: они припадали даже к стопам тех, кто не познал себя, но все же несет людям провозвестия от Великих Учителей.

Пятая строка — одна из самых глубоких по содержанию. Я за всю жизнь встречал очень мало таких глубоких строк. Странно, что бабушка передала мне эту мантру, ведь я был тогда совсем маленький. Сейчас я ее переведу, и вы сами ощутите, как красива эта строка. Такое могла подарить мне только бабушка. Не знаю, кому еще хватило бы духу открыто провозглашать эту строчку... хотя все джайны произносят ее в своих храмах. Но одно дело повторять самим и совсем другое — передавать тому, кого ты любишь.

«Я прикасаюсь к стопам всех, кто познал себя»... никаких различий, будь то индуист, джайн, буддист, христианин или мусульманин. В мантре так и говорится: «Прикасаюсь к стопам всех, кто познал себя». Насколько мне известно, это единственная мантра, никак не связанная с какой-то отдельной религией.

Те четыре строки мало чем отличаются от пятой, они повторяют примерно то же самое, но она превосходит их по всеохватности. Пятую строчку следует начертать во всех храмах, во всех церквях, кому бы там ни молились, потому что в ней сказано: «Я прикасаюсь к стопам всех, кто познал истину». Тут не говорится: «... кто познал Бога». Даже слово «истина» можно опустить, я сам добавил его в переводе. В оригинале сказано: «прикасаюсь к стопам всех, кто познал» — никакого упоминания об истине. Я добавил это слово лишь потому, что того требует грамматика вашего языка, ведь иначе можно спросить: «Познал что? Что именно стало объектом познания?» На самом-то деле нет никакого объекта познания — нечего познавать, есть только познающий.

Вот эта мантра и была единственной религиозной — если, конечно, ее можно назвать чем-то религиозным — доктриной, которую преподала мне бабушка. Именно бабушка, а не дед. Однажды ночью она сказала: «Ты что не спишь? Заснуть не можешь? Строишь планы насчет завтрашних проделок?»

«Нет, — ответил я, — просто думаю кое о чем. У всех есть своя религия, а когда меня спрашивают, во что я верю, я просто пожимаю плечами. Но пожимать плечами — это ведь ничего не значит. Вот я и хочу спросить, как мне следует отвечать?»

И она сказала: «Лично я не верю ни в какую религию, но я знаю одну мантру, и это единственное, чему я могу тебя научить, — и совсем не потому, что она считается джайнской. Я люблю эту мантру за ее красоту. Я повторяла ее миллионы раз, и эта мантра всегда приносила мне поразительный покой... я сама чувствовала, будто припадаю к стопам всех, кто познал. Я могу научить тебя только этой мантре, больше ничему».

Теперь я могу утверждать, что она была великой женщиной, ведь когда дело касается религии, все вокруг начинают лгать. Христиане, иудеи, джайны, мусульмане... Лгут все. Они говорят про Бога, про рай, ад, ангелов и все такое прочее, хотя на самом деле ничего не знают. Но моя бабушка была великой женщиной — она тоже ничего не знала, но не могла лгать ребенку.