Бхагаван Раджниш: Жизнь. Любовь. Смех.

Серьезность - это просто болезнь души, и только больные душой могут быть обращены в рабов. И всем этим собственническим интересам нужно человечество, которое не бунтует, которое очень послушно, почти просится быть рабами.

В действительности, когда дети хихикают и смеются, взрослые думают, что их можно простить, потому что они незнающие дети - они как будто все еще не цивилизованные, как будто все еще примитивные. Все усилия родителей, общества, учителей, священников состоит в том - как цивилизовать их? Как сделать их серьезными? Как сделать, чтобы они вели себя как рабы, а не как независимые индивидуальности?

Они не разрешают иметь вам собственное мнение. Вы просто должны быть христианином или индуистом или магометанином. Вы должны быть коммунистом или фашистом, или социалистом. Вам не позволяется иметь ваши собственные мнения; вам не позволяется быть самим собой. Вам дозволено быть частью толпы - а быть частью толпы есть не что иное, как становиться зубцом шестеренки. Вы должны совершить самоубийство.

В обществе человек, который смеется тотально - смеется животом,- не уважаем. Вы должны выглядеть серьезным; это показывает, что вы цивилизованы и нормальны. Смех существует для детей и душевнобольных, или для примитивных людей.

Просто пойдите в церковь и посмотрите на Иисуса на кресте. Естественно, он серьезен, и его серьезность наполняет всю церковь. Смеяться здесь кажется не к месту. Никто даже не может подумать, что Бог смеялся.

Дети могут смеяться, потому что они ничего не ждут. Так как они не ждут ничего, их глаза имеют ясность, чтобы видеть вещи - а мир так наполнен абсурдностью, смехотворным. Здесь так много "спящих на банановых лепестках", что ребенок не может не видеть это!- это наши ожидания, которые действуют как шторы на глазах.

Смех - это существенная часть жизни и любви. Религии направлены против жизни, против любви, против смеха, против радости; они против всего, что может сделать жизнь громадным переживанием благословления и блаженства.

Из-за своей антижизненной позиции они разрушили все человечество. Они забрали все, что есть существенного в человеке, и их святые стали примерами для других, чтобы следовать им. Эти святые - просто сухие кости - постящиеся, истязающие себя многими-многими способами; находящие новые средства, способы мучить свои тела. Чем больше они истязали себя, тем выше они поднялись в почтительности. Они нашли лестницу, способ становиться более и более почитаемыми: Иисус мучил себя, а люди поклонялись ему и продолжают вспоминать это столетиями.

Самоистязание - это психологическая болезнь. Здесь не на что молиться; это просто медленное самоубийство. Но мы поддерживали это медленное самоубийство веками, потому что эта идея, что тело и душа враги, стала закрепленной в наших умах. Чем больше вы истязаете тело, тем более вы духовны; чем больше вы позволяете телу удовольствия, радости, любви, смеха, тем менее вы духовны.

Эта дихотомия является основной причиной того, что смех исчез из человека.

Я видел росписи европейских церквей в середине века... Деятельность проповедника состояла в том, чтобы сделать людей очень боящимися адского пламени и мук, которые они должны будут претерпеть там. Их описания были такими яркими, что многие женщины падали в обморок в церквях. Считалось, что самый великий проповедник тот, кто доводил до обморока большее число людей - это был способ выяснить, кто величайший проповедник.

Те, кто наслаждается жизнью на земле, отправятся в ад. Естественно, человек стал напуганным - даже за маленькие удовольствия, только за семьдесят лет жизни, он должен страдать в аду вечность.

Это было одной из причин того, что Бертран Рассел отверг христианство и написал книгу "Почему я не христианин". Он сказал: "Первым, что привело меня к такому решению, была абсолютно абсурдная идея, что за маленькие грехи меня будут наказывать вечно" . Он сказал: "Если я сосчитаю все маленькие, согласно писаниям, грехи, которые я совершил, и если я включу сюда грехи, о которых мечтал, но не совершил, самый строгий судья не сможет отправить меня в тюрьму больше, чем на четыре года. Но за эти маленькие грехи я не должен страдать вечность.. Какой же это вид справедливости? Нет соответствия между преступлением и наказанием."

И затем он начал глубже вглядываться в христианскую теологию. Он был изумлен, обнаружив там множество вещей настолько абсурдных и смехотворных, что окончательно решил, что остаться в христианстве, значит выказать трусость. Он отрекся от христианства и написал книгу огромного значения "Почему я не христианин".