Анхель де Куатьэ: Медовая Жертва

Темнело. С неба в тусклом свете уличных фонарей посыпались пушистые хлопья снега. А мы так и сидели посреди улицы вдвоём – он и я. Мои глаза были закрыты, я слушал тишину, обречённый, и слышал только размеренные удары моего сердца. Но вдруг прямо под моими руками началось какое-то шевеление... Взволнованный, я поднял отяжелевшие веки.

И третий раз я испытал ужас: тело Заратустры, тело, сомкнутое в моих объятиях, на глазах обращалось в белёсый пепел. Оно горело, горело изнутри, стремительно, жадно! Я вскрикнул и что было сил прижал к себе Заратустру! Его тело нежно спульсировало в ответ, и частички белого пепла зашевелились, словно маленькие крылья ночных светящихся мотыльков. Отрываясь от снедаемого бирюзовым огнём тела, они обращались в бабочек – разноцветных, воздушных, сияющих.

Через мгновение уже тысячи крыл заботливо трепетали вокруг меня. Они танцевали – весёлые, неугомонные, нежные. Они касались моего лица, призывно тыкались в него хоботками и поднимались к перламутровому вечернему зимнему небу.

Мне кажется, что и сейчас я ощущаю на своих щеках нежное касание этих шёлковых крыл и бархатных хоботков.

Я выздоравливаю...

«Книга Андрея» – это и философский текст, и мистическое откровение, и проникновенная притча о Человеке. Всё зависит от точки обзора, от «точки сборки». Она – то, что вы в ней видите.

Анхель де Куатьэ говорит о «Книге Андрея», как о мистическом откровении. Вот выдержка из его письма: «"Книга Андрея" проникнута мистической силой, – пишет Анхель. – Когда я прочёл её, я понял, что передо мной не просто художественное произведение, не просто философский трактат. Передо мной – подстрочник мистического таинства, своеобразная стенограмма преображения духа».

Но для большинства читателей, мне думается, «Книга Андрея» – это всё-таки притча. Притча о Человеке. Полуфантастическая история о путешествии главного героя по сложной и противоречивой реальности его внутреннего мира. Он рассказывает нам о страхе, отчаянии и одиночестве. О Силе Духа, о Царстве Света, о Дружбе.

«Книга Андрея» – это притча о преодолении смерти, ведь, как мы теперь знаем, «нет смерти в смерти, смерть только в жизни смерть». И только так можно стать Человеком.

Со своей стороны, мне бы хотелось сказать о «Книге Андрея», как о философском тексте. Разумеется, лишь в самых общих чертах. Поскольку подробный и всесторонний анализ занял бы очень много места, и его, конечно, должны делать специалисты.

«Книга Андрея» – это ничто иное, как своеобразное «Alter-ego» знаменитой и любимой многими книги Фридриха Ницше – «Так говорил Заратустра».

Фридрих Ницше вложил в уста своего Заратустры идею «вечного возвращения» и «миф о сверхчеловеке». Всё повторяется, жизнь ходит по кругу и возвращается на свой круг – так говорит идея «вечного возвращения». Убейте в себе человека, чтобы стать сверхчеловеком, убейте, чтобы возвыситься и подчинить мир себе – так говорит идея «сверхчеловека». Не трудно заметить, что эти идеи парадоксальны и противоречивы в сопоставлении друг с другом. И поэтому, видимо, нет ничего странного в том, что Ницше так и не смог завершить этот свой величайший труд.

Стать Человеком и прожить Жизнь Человека – вот вектора, на которых разворачивается её действие «Книги Андрея». И эти две истины не противоречат друг другу. Нам действительно ещё только предстоит найти в себе Человека, нам ещё только предстоит узнать, что есть подлинная Жизнь. Что она, если не «смертельная болезнь, передающаяся половым путем»?.. «Книга Андрея» – книга о будущем, в ней – устремлённость к будущему. И текст «Книги», с философской точки зрения, это не пророчество и не предостережение, а предложение выхода. Или, быть может, правильнее сказать – входа.

Структурно «Книга Андрея» практически полностью идентична своему «ego». Те же главы, те же тематики, та же специфика образов, что и в «Так говорил Заратустра». Даже динамика сюжетных линий в двух этих книгах синхронизирована. Однако, содержание, равно как и суть «Книги Андрея» кажутся совершенно другими, обратными, вывернутыми на изнанку. Это полемика без полемики, утверждение без опровержения. Это не спор, это со-общение.

Текст «Книги» кажется реверансом в адрес постмодерна (учитывая отношение к текстовому материалу, сочетание и обыгрывание стилистик). Хотя это, конечно, не постмодерн. С другой стороны, он может восприниматься как структуралистический, поскольку структуры ясно проглядываются как в каждом из элементов текста, так и тексте, взятом целиком. Однако, это не структурализм... Так что, даже с философской точки зрения, в этой книге есть какое-то таинство.