Ли Кэрролл - Дети Индиго

Разрешите мне начать со следующих слов: я всегда знал, что принадлежу этой планете Земля, и у меня всегда были глубокие универсальные знания того, что на самом деле происходит и кем я являюсь в действительности. Однако, обладая огромным чувством юмора, я предпочел вырасти среди людей, в ситуациях и в местах, которые совершенно не отражали моего самосознания.

Это довольно забавно. Вы готовы посмеяться над пьесой, которую я выбрал?

Вначале это был вызов для меня: я чувствовал себя не таким, как все, и ужасно одиноким. Я чувствовал себя в окружении чужаков, которые захватили мой дом и старались сделать из меня то, чем я, по их мнению, должен был быть. Грубо выражаясь, я чувствовал себя как король, работающий на крестьянина, и выглядел как раб. Я вырос в католической семье со средним достатком на окраине округа Вестчестер (штат Нью-Йорк). Я выбрал быть благословленным двумя любящими родителями и сестренкой пятью годами младше меня. Когда я был младенцем, меня иногда поражала лихорадка, я бился в конвульсиях, и меня отвозили в больницу и клали на лед. В течение двух лет меня держали на фенобарбитале, чтобы избавить от судорог. Моя мать заметила, что я быстро устаю, находясь среди толпы, поэтому она держала меня, когда это было возможно, подальше от скоплений народа. Ее друзья и родственники никогда не понимали ее и критиковали, но она знала, что должна делать именно так.

Мои родители дали мне все, что могли. Мне уделяли много внимания и окружали любовью. Меня чуть ли не каждый день водили в зоопарк. Я помню зверей, которых видел там; я чувствовал, что они принадлежат мне. Один раз я даже выпустил на волю козлов из вольера, и мне это очень понравилось.

Когда я первый раз попал в цирк, со мной приключилась интересная история.

Вот как рассказывает ее моя мама:

Райану было два годика, когда мы отправились в цирк. У него было свое собственное место, но я очень волновалась и не хотела, чтобы он пропустил хоть что-нибудь, поэтому посадила его к себе на колени. Он сидел счастливый у меня на коленях, а я взволнованно говорила ему: Райан, посмотри на это! Райан, ты видишь, вон там…? Райан, посмотри на клоунов и слонов! И неожиданно он повернулся и ударил меня по щеке! Затем он развернулся и продолжил смотреть представление. Врач сказал, что я перевозбудила его, а надо было просто оставить в покое и позволить ему наслаждаться самостоятельно.

Когда мне было около семи лет, я заметил, что некоторые вещи я делаю не так, как все. Например, если я шел в кондитерскую, и мне предлагали выбрать конфеты, я выбирал только ту конфету, которую хотел в данный момент. Я не рыскал по всему магазину. Кассир заметил, как мое поведение отличается от поведения остальных детей. Большинство детей запасались всем, чем только могли, а я брал лишь немного того, что, как я чувствовал, было мне необходимо в тот момент.

На Рождество мне дарили кучу подарков, но, когда я раскрывал первый, то усаживался и играл с ним до тех пор, пока мама не подталкивала меня взглянуть на другие. Я был просто очень благодарен именно за этот подарок и не мог думать больше ни о чем другом. Я оставался сфокусированным на нем весь день.

Когда я был помладше, я часто смотрел на что-нибудь и чувствовал, что все мое существо буквально устремляется к этому предмету, почти покидая мое физическое тело, и я мог глядеть на него с любой точки, а каждое чувство вырастало во мне самым драматическим образом, и все казалось больше. Я рассказывал об этом друзьям, но они не имели ни малейшего понятия, о чем я толкую. Я чувствовал себя странным, непонятым и не таким.

Старшие классы школы были самым трудным периодом в моей жизни, когда дети сравнивают себя с другими, приспосабливаются к жизни и чувствуют себя принятыми, ведь это так важно. Любая странность торчит, как больной палец.

А я совершенно точно чувствовал себя странным. Поначалу у меня было множество друзей, и я мог притереться в любой компании, но потом, с течением времени, я ощутил себя оторванным от всех. Я жил в своем собственном мире, и мне было в нем одиноко. Это бесило меня. Все, чего я хотел, — это быть нормальным, как все.

Когда мне было приблизительно 15 лет, я рассказал своим родителям о том, как я себя чувствовал — депрессивным параноиком, белой вороной. На меня находили приступы раздражения, и я соблюдал странные навязчиво-принудительные ритуалы, в которых не было никакой логики, но которые мне были необходимы, чтобы чувствовать себя в безопасности. Меня также преследовали унижающие, порицающие и манипулирующие мною голоса. Мой разум и эмоции пускались вскачь. Было трудно удерживать свое внимание на чем-то одном продолжительное время. Было сложно контролировать себя — я чувствовал себя как сжатая пружина. Я ощущал в себе 10 тысяч вольт энергии, а мое тело было способно пропустить только половину. Я был как оголенный провод без заземления. У меня были несильные тики — синдром Туретта. Мои родители таскали меня по врачам.