Array Бодхи - Майя - Форс-минор

— Что ты чувствуешь, когда представляешь, что осталась совсем одна и никогда рядом с тобой никого не будет, только короткие встречи, без привязанности, без ожиданий…

— Восторг и страх одновременно.

— Я тоже. И все же страх — он где-то сверху, он как короста, которая в конце концов отвалится. Когда я так вижу, я начинаю переживать мир как стихию, и каждый шаг отзывается в ней радостным эхом. Понимаешь?

— Думаю, что понимаю… чувствую. Странно, но мне нравится думать, что мы можем больше никогда не встретиться. И не потому, что я не хочу этой встречи, а потому что так я тебя воспринимаю как проявление стихии, как всплеск неожиданного счастья, а не как своего бойфренда, который всегда под рукой.

— Да, да! Я тоже тебя воспринимаю как стихию, когда не знаю, что будет завтра и встретимся ли мы когда-нибудь еще… И все же — куда ты поедешь дальше?

Дальше? Я понятия не имела, куда поеду дальше, не было никаких ориентиров, никаких определенных желаний. Поскольку «культурные ценности» интересовали меня меньше всего, то советы путеводителей ничем помочь не могли. Определенно я знала только одно, — я больше не хочу оставаться в Шри Нагаре.

Шикара разрезала слепящую плоть озера, унося меня прочь, одну. Я глазела на игру воды и солнца, пока не заболели глаза. Откинулась на спинку сидения и тут же захотелось спать. Это была приятная сонливость, она напоминала о Дэни… и я тут же ощутила его присутствие. Казалось, что стоит только открыть глаза, как я его увижу. Поразительно, но я не ощущала это как самообман или фантазию, я действительно ощущала его рядом! Или вернее будет сказать, что все мои восприятия такие же, как если бы он был рядом? Так что же такое разлука? И что такое «быть вместе»? Если я сижу в одной комнате со своим любимым мальчиком и не смотрю на него, мы вместе или нет? А если я не только не смотрю на него, но и не думаю о нем, то мы вместе или нет? А если я прямо сейчас ощущаю его так, как будто он совсем рядом, только не вижу его, то мы вместе или нет? Где же провести эту границу? Стоит только немного копнуть, и там, где вроде всегда все было ясно, вдруг открывается бездна…

Забираясь под прохладное одеяло, я все еще думала об этом, и чем яснее видела, что не понимаю, что такое «быть вместе», и что такое «быть не вместе», тем интенсивнее проявлялось предвосхищение, — словно вот-вот откроется нечто такое, что перевернет все мои представления о мире.

…Звонкий смех, большие деревянные качели, сверкающая трава и золотые деревья, облака, как крылья фантастических птиц, улыбающееся солнце, ветер, играющий в прятки… Это когда-то было? Или это только сон? Если это сон, то я хочу никогда не просыпаться… И все-таки это было, очень давно, в раннем детстве… Тропинки, по которым я бегу, изгибаются тайной и волшебством, я закидываю голову вверх, и огромные деревья протягивают мне лапы, как добрые великаны, листва купается в густом солнечном свете, который можно потрогать кончиками пальцев…

…Бескрайние холмы, поросшие лазурной травой, а над ними — трехчасовое жаркое небо, разорванное стремительно бегущими облаками. Я окинула взором этот мир, существовавший только для меня, и услышала знакомый звон, возникший непонятно где — то ли в голове, то ли весь мир зазвенел. Я почувствовала, что теряю устойчивость, и все вокруг начало распадаться и уходить в фиолетовую черноту. Звон усиливался, и все тело теперь гудело, как натянутая струна, которую едва касаются пальцем…

Я сейчас сплю? Огляделась по сторонам, все было четким и устойчивым, но все же это был сон.

— Это сон? — я крикнула, и голос разнесся эхом далеко-далеко.

— Я сплю и не сплю! — я сказала это или только подумала?

В следующее мгновение я проснулась, было тихо и хотелось пить. Я хотела протянуть руку к бутылке с водой, но не смогла этого сделать, — рука была свинцовой. Я испугалась, подумав, что заболела, захотела позвать Шафи, но рот не открывался, его как будто не было вовсе — ни языка, ни губ, ни зубов. И тут я поняла, что все еще сплю, и сразу же оказалась в другом сне. Готическая церковь с высоченными потолками и разноцветными витражами гудела и раскачивалась от голоса проповедника с горящими от страсти глазами. Влажное от экстатического удовольствия тело раскачивается в такт гремящему голосу, и каждое движение порождает волны экзальтации. Шамбала! Шамбала! — раздалось в море стонов катарсическое заклинание.

— Шамбала! — вскрикнула я, сев на кровати, окрыленная тем, что открылся дальнейший путь.