Виктор НЮХТИЛИН: МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог

А что в этом смысле можно сказать о Новом Завете? По исследованиям, проведенным в Европе в ХХ веке, соответствие нынешних текстов Нового Завета первым текстам Евангелий, из которых в основном и состоит Новый Завет, равно 100 %. Следовательно, тому, что написано в Евангелиях (свидетельствах учеников Иисуса), можно верить хотя бы в той части, что мы читаем в них именно то, что писал данный человек, а не авторскую трактовку различных переписчиков, описки, упущения, добавления, инсинуации и прочее, без чего не обходится ни одно переписывание , если оно призвано решать текущие политические проблемы, а с помощью Пятикнижия многие и многие века проводились именно попытки решать проблемы именно этого толка. Причем самое интересное в этой истории то, что ни соферимы, ни масореты тексты Нового завета не хранили, и не заботились о том, чтобы они сохранились в чистоте! Все обошлось полностью без них, потому что и соферимы и масореты — это продукт иудаизма с его убежденностью в том, что все дело Божье в буквах и в словах, но только не относительно ненавистного Иисуса, сведения о Котором они скорее тщательно жгли бы, нежели тщательно переписывали бы, тыча иголками строки для самоконтроля. Как видим, и без специально обученного отряда священнохранителей можно сохранять тексты в неприкосновенности на сто процентов. Европейский метод и здесь дешевле и эффективнее.

Благодаря этому, мы еще раз убеждаемся, что, не читая Нового Завета, мы теряем для себя истинный источник событий, а, не читая Ветхого Завета, мы, собственно, именно такого источника и не теряем, поскольку его вообще в природе нет. Причем дело не только в том, что о сохранности текстов спохватились слишком поздно, и не сразу научились этому делу по-настоящему. Дело в том, что по лексико-научным исследованиям, которые стало возможно проводить тогда, когда за это не отправляли больше на костер, выяснилась поразительная вещь — весь Ветхий Завет состоит из добавлений и компиляций! Добавления — это понятно, это неприглядная история, когда первоначальный текст этого Завета постоянно дополнялся и дополнялся веками все новыми и новыми вставками, словами, мыслями, врезками и т. д. И беды бы в этом не было, но дело в том, что добавления эти производились в пределах уже готовых фраз, слов, мыслей и текстов таким образом, чтобы создавалось впечатление, что все так и было написано с самого первого раза. Проще говоря, составителей Ветхого Завета, кто бы они не были, поймали с поличным за руку — они вписывали в готовые тексты свои выдумки, и выдавали их за оригинальные, то есть за то, что Бог сказал Моисею.

Самое интересное, что «Второзаконие», которое легло в основу иудаизма, по научным данным составлено много веков спустя после смерти самого Моисея. То есть, прямой связи между Моисеем и иудаизмом нет, но нам это и не очень интересно, а интересно нам то, что «Второзаконие», сочиненное левитами (еврейскими священниками), входит в текст Священного Писания (библии), перед которым нам предлагают некоторые особенно экзальтированные верующие безоглядно падать ниц. Левиты, конечно же, могли предполагать, что живи Моисей среди них, спустя несколько столетий после своей смерти, то он написал бы именно такое Второзаконие (то есть, «второй закон», более детализированный), но им бы надо было его так отдельно и издавать, как свою версию общееврейского закона. Однако они втихаря втиснули его в Библию, и на многие века этот закон считался законом для всего человечества. Диковинная штучка, это почитание «священных» текстов!

В книге пророка Исайи вколочено старательными переписчиками столько текстов, принадлежавших явно не ему, что даже возник в среде историков Библии какой-то призрачный «Второисайя», который также жил несколько веков позже, и не постеснялся свои думки выдать за Исайины, гладко встроив их в пророчества своего предшественника. В игры с текстами Ветхого Завета играли по-крупному и не чисто, как всегда играют, когда играют по-крупному.

В книге Иова и в Екклесиасте живого места нет от исправлений и добавок, они буквально перепаханы вставками неизвестных лиц, и тоже не могут служить примером чистого первоисточника.

Песнь Деборы — самая древняя литературная форма еврейских сказаний, относимая к XIII веку до нашей эры, помещена в Книгу Судей, и так понатыкана поздними добавками, что в ней смешались почти все эпохи еврейской истории. И даже само название поэмы появилось позже, чем сама поэма. Элементы коллективного творчества, конечно же, приемлемы для фольклора и даже для литературы, но в таком случае мы так и должны относиться к Ветхому Завету, но никак не тем образом, который предполагает видеть Бога за каждой строкой его текстов.