Владимир Вестник - Впервые о главном секрете благополучия (Том 1)

Да, именно в то самое время, которое она назвала, я посылал молнии. Конечно, во время её рассказа я сделал вид, что меня её болезни совершенно не интересуют.

Экзекуция ситуацию заметно не изменила. Разве что она чуть потише стала. Но я и не ставил целью серьёзный вред причинить. Единственное, что моя душа от раздражения освободилась.

В конце концов, я вспомнил, что есть более радикальный способ. Обратившись к Богу, я попросил избавить меня от неё. Вскоре произошли различные изменения ситуации и она, наконец, ушла в другую фирму.

Кстати, обращение к Богу оправдано, когда всё возможное самим уже сделано и собственные возможности исчерпаны. Бог не поощряет иждивенчества.

Что касается ментально-астральных молний, то мне этот способ воздействия совершенно не нравится. Иногда впоследствии отдача сильная бывает. Это настолько нехорошо, что вообще не хочу когда-либо к этому средству прибегать. Чтобы отдачи не было, можно было бы, конечно, соответствующую магическую защиту установить. Но любые магические защиты тоже отсроченные побочные негативные последствия имеют.

Кстати, был казус, когда еще только осваивал эту технику. Однажды, когда уже вошел в соответствующее состояние, не сохранил сосредоточенности и с раздражением вспомнил коллегу, который в этот день на работе создал некоторые проблемы, проявив ненужную инициативу.

Он, руководствуясь своим предположением, смело изменил производственную технологию. В результате испортил дефицитный материал.

Поэтому я с раздражением подумал о его руках, которыми он горазд работать, лишь, когда это не на пользу дела. Всего несколько секунд думал о нем. Потом с ужасом спохватился, вспомнив, что нахожусь в опасном состоянии. Взглянул на часы, чтобы потом объективно выяснить последствия.

Он отсутствовал на работе три дня. Это было нетипично для него, потому что молодой и здоровый. Когда вышел на работу, с удивлением рассказал мне, что правую руку ни с того, ни с сего как электротоком начало бить. Било недолго, но так сильно, что рука отнялась. Парализовало ее. Лишь на третий день подвижность восстановилась.

Я сказал:

— Хочешь, скажу — во сколько именно это произошло?

— Ну…

Я назвал точное до минуты время, когда совершил свою оплошность. Он с удивлением подтвердил, что приступ произошел именно в это время. С любопытством глядя на меня, засыпал вопросами:

— Тайком к моему дому подъезжал что ли? Соседей расспрашивал? Ну, рассказывал я им про свою беду, но ведь точное время никому не называл. Короче, колись — как узнал-то?

— Делать мне больше нечего, как в такую даль переть, чтобы у твоих соседей такую ерунду выведывать!

Конечно, я ему рассказал, что произошло, и принес свои глубочайшие извинения. Он, покачивая головой из стороны в сторону, расхохотался. Потом, глядя на меня так, как полагается нормальному образованному человеку смотреть на невежественного чудака, сказал:

— Ну, ты и фантазер, Володя! Не знаю, как ты угадал время. Ну ладно, угадал, бывает. А все остальное — полная ерунда. Не бывает такого. Ты же неглупый, вроде, человек. Как ты можешь такую чепуху говорить? Не ожидал от тебя. Не ожидал…

Он с улыбкой и, как мне показалось, с разочарованием покачал головой. — Фантастики что ли начитался? Действительно, что ли, в чудеса всякие и магию веришь? Посчитай, сколько километров между нами было. Ты находился ближе к центру Питера, а я — на далекой окраине. Так что успокойся — ты ни при чем. — Он снисходительно похлопал меня по плечу. Потом, помрачнев, с тревогой продолжил: — А вот руку действительно странно ударило. Никогда в жизни такого жуткого ощущения не было. Ведь главное — не болею же ничем. Как бы продолжения не было.

— Не беспокойся, продолжения не будет.

Я больше не пытался ему ничего объяснять.

Андрей нерешительно мнётся некоторое время, раскачиваясь с носка на пятку, садится на стул и выпаливает:

— Владимир, давай ты меня научишь молнией пользоваться! В будущем, когда тебе придётся среди людей быть, ведь обязательно враги подбираться будут. Я буду всегда рядом с тобой, начеку, как телохранитель, и, если что, нейтрализую их.

Он говорит торопливо и эмоционально, надеясь, видимо, энергичностью натиска компенсировать сомнительность аргументов. Неужели он сам не понимает, как это забавно звучит? В моем воображении поневоле возникли карикатурные образы подбирающихся недругов. Они бесшумно подкрадываются на полусогнутых ногах, лица искажены злобой, в руках пистолеты и ножи. Да, именно такие явные вражеские признаки они должны иметь, чтобы Андрей мог их распознать. Может, из уважения к нему постараются не скрывать своих намерений? А я в это время, конечно, ничего не вижу, ничего не слышу, ни о чем не подозревая, упорно смотрю куда-то в другую сторону.