Дарья Усвятова - Справный Дом

Лом, лом, тикай вон из жил-полужил, из пальцев-суставцев, из позвонков да коленцев. Архангел Гавриил, архангел Михаил, Святый Никола, сама Пречистая Богородица бей от всех скорбей раба Божья Владимира. Аминь.

Слова запомнились с первого раза; когда я поднялась с диванчика, в голове гудело, а руки были охвачены почти видимым жаром (мне даже показалось, что они дымятся).

Все утро я «лечила» Володю, как меня научила Домна Федоровна, и к обеду он почувствовал себя гораздо лучше. Зато я полностью выбилась из сил, и, выйдя из бани, в изнеможении улеглась в гамаке под черешнями. Хозяйка позвала нас к столу, но я не могла не то что подняться — откликнуться сил не было. Ворожея подошла ко мне, снова велела закрыть глаза и снова надавила на лоб — на этот раз ладонью. Тепло ее руки вливалось мне в голову, грудь, руки, живот, ноги. Через несколько минут я почувствовала себя свежо и бодро, как после хорошего сна. Я спросила знахарку, отчего могла так устать. На это она ответила:

— Для врачевания, доня, нужны особые силы, а у тебя их нет. Давеча я тебе дала чуток, да видимо, ты их не удержала, сразу все отдала. Переживаешь за мужа слишком. А жалость больному во вред. Так что наперед знай: ежели кто захворает из близких, нюниться неча: болести жальбой только подпитываются. Вот разум здравый — наоборот, их отпугивает.

После обеда Домна Федоровна отправила нас с мужем в степь, где мы и гуляли до самого вечера. А на закате проделали суставную энергетическую гимнастику — в особом, плавном ритме. После чего знахарка дала Володе выпить какой-то крепкий настой, и он очень быстро уснул. На следующий день мой муж проснулся ни свет, ни заря, растолкал меня, резво вскочил с постели, и, как ни в чем не бывало, пошел умываться и бриться. Я только рот открыла: ну надо же, ведь всего лишь сутки назад он и шевельнуться не мог! Позавтракав, Володя вместе с мужчинами ушел на стройку, мы с Домной Федоровной остались хозяйничать дома.

Через несколько дней мы с Вовкой полностью втянулись в ритм строительной жизни. Он помогал плотникам (и это доставляло ему заметное удовольствие), я была на подхвате у хозяйки.

Сруб уже закончили, настало время "класть матку" — устанавливать матицу, или основную (несущую) поперечную балку потолка. Массивный дубовый брус аккуратно протянули через весь сруб, закрепили на стенах ровно посередине будущего дома. Сверху таким же способом приладили продольную балку; она прошла через центр матицы, и в основе потолка получился крест. Перекрестье обмотали красной шерстяной нитью. Федор обошел пространство дома трижды по часовой стрелке; все это время он читал молитву Кресту Господню:

Да воскреснет Бог, и да расточатся врази его, и да бежат от лица Его ненавидящие его, как исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Господа и в веселии глаголющих: радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго, и поправшего силу диаволю, и даровавшего нам тебе, Крест свой Честный на прогнание всякого супостата. О Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай нам со Святою Госпожею Девою Богородицей и со всеми святыми во веки веков. Аминь.

Больше в тот день работ не производили; Домна Федоровна сказала мне, что день, когда укладывают матицу — особый, он знаменует середину работ. В этот момент дом «крестится», его внутреннее пространство делится на энергетические зоны и начинает потихоньку «оживать», то есть, там появляется жило. Меня очень заинтересовали эти зоны, и после обеда (почти праздничного, так как рабочих даже угостили «абрикосовкой» — абрикосовым самогоном) я стала настойчиво расспрашивать хозяев обо всем, что касается креста в основании потолка, энергетических зон и прочего. Но к знахарке пришел пациент, и она занялась им; Федор отправился в кузню, так что на все мои вопросы пришлось отвечать Алексею Петровичу. Выслушав меня, он поулыбался, чуть подумал и сказал:

— Ну, пошли!

Я крикнула Володю и мы втроем пошагали на стройку.

Не дойдя до участка метров двадцать, Алексей Петрович, остановился, повернулся; взглядом нашел небольшой холм справа от тропинки, свернул туда, легко взбежал на вершину и уселся прямо на траву. Мы последовали за ним. Отсюда весь «план» был виден как на ладони. Дом стоял вполоборота к нам; с места, где мы сидели, просматривались две стены — фасадная, обращенная к дороге (там едва виднелись просторные окна), и боковая, почти полностью развернутая к холму. В ней зиял еще не обшитый брусом прямоугольник входа. Прямо под ним сохли цементные порожки, [4] Порожки — крыльцо. обложенные досками для идеальной ровности.