Дарья Усвятова - Справный Дом

— А можно я здесь… переночую? — тихо спросила я.

— Э, нет, донечка, — сказала, как отрезала, хозяйка.

Мне сразу стало стыдно за свой, в сущности, не очень-то приличный вопрос.

Знахарка поняла мое смущение:

— Не то, что мне жаль. Просто, донечка, в нежилом доме ночевать нельзя.

— Как же нежилом? — удивилась я. — Он же так и дышит жилом!

— А так. Дом, доня, всегда строится на чью-то голову. Кто первый в нем переночует, тот помрет скоро. Знаешь примету — перед тем как новый дом въехать, кошку наперед пускают?

— Знаю, конечно, мы и сами с Володей так делали. Только кошка потом куда-то пропала…

— Так вот лучше пусть кошка пропадет, чем человек! Так что ночевать до свадьбы тут никто не будет.

Я последний раз оглядела горницу, впитывая в себя ее теплую красочную атмосферу, и мы пошли домой.

Несмотря на усталость, мне никак было не уснуть. Снова и снова я возвращалась в чудесный дом Федора — рассветную детскую, жемчужно-лиловую спальню с аметистовыми светильниками; мне грезились червонные сполохи в углах кухни, расписные тюльпаны и голубые розы… Но больше всего притягивала меня горница; странное дело — несмотря на темный пол и темную мебель, она была полна солнцем и небом. И вдруг я подумала, что эта новая горница вобрала в себя весь донской край, с черноземом его пашен внизу, бесконечной синью небес и сиянием солнца — вверху. Эта мысль подняла меня, пронесла над бирюзово-солнечным краем, и пришло понимание того, что такое — дом как Мир и мир как Дом…

— … да дядьку Степана — к нам. Старушки ляжут с Дашуткой в хате. Молодежь в сарае. Человек тридцать поместим. Остальных — по станишникам. Гуторила с кумами, примут гостюшек?

— Гуторила, примут. Ты вот что, Алеша, у себя на пасеке тогда ляжешь, а я в летнике — все равно не спать.

Умываясь на дворе, сквозь виноградник я прекрасно слышала разговор хозяев. Речь, по всей видимости, шла о том, где и как размещать гостей.

— Здравствуйте, — я вышла к хозяевам из-за стены винограда.

— Здорово ночевала, доня! — поздоровались со мной хозяева.

— Слава Богу! Домна Федоровна! Чем помочь? Чем заниматься мне сегодня?

— Ты посиди пока с нами, Дашунь. Зараз, мы разберемся тут… — и хозяева продолжили обсуждать вопросы приема гостей уже в моем присутствии.

Стариков, как наиболее уважаемых людей, Калитвины собирались поселить у себя в доме. Старушек — со мной в «хате-больнице», тех, кто помоложе, устроят на ночлег в том самом сарае, где прошлым летом жила моя экспедиционная группа. Остальных гостей примут живущие в станице бесчисленные кумовья Домны Федоровны и Алексея Петровича. Разместить надо было человек семьдесят (это только родственники из дальних станиц и городов), а всего на свадьбу ожидалось около трехсот гостей. Обсуждая детали, хозяева старались предусмотреть все, чтобы гостям у них в доме было комфортно и не хлопотно. Меня поразило, как пекутся они о всяком госте, помня о привычках и предпочтениях каждого.

Убирая посуду после завтрака, я спросила знахарку:

— Тетя Домна, а почему гостей вы селите в домах, а сами с Алексеем Петровичем собираетесь ночевать Бог знает где? Гостям и так — отдыхать, веселиться, а вы на ногах все время, в бегах, в заботах, вот вам бы и отдохнуть…

— Потому что справный хозяин ночь не доспит, а гостя заберечь должен.

— Ну ладно одного-двух, но это же физически невозможно — угодить на такую толпу!

Хозяйка окинула меня строгим взглядом, но ответить не успела: приехал Федор, и мы пошли встречать его. Сын знахарки привез из станицы посуду, взятую напрокат у родни и знакомых. Мы перетащили коробки в летнюю кухню и принялись разбирать кастрюли, сковородки, тарелки, миски, салатницы, рюмки, стаканы, фужеры, вилки, ложки и ножи. Мне надо было протирать все это смоченным в уксусе рушником, а Домна Федоровна вытирала их насухо, сортировала по размеру и стопками складывала обратно в коробки, но уже подписывая — "тарелки глубокие", "тарелки мелкие", «блюдца»… Помня ее недовольный взгляд, когда спросила ее, зачем заботиться о гостях в ущерб себе, я решила больше не затрагивать эту тему. Но знахарка сама вернулась к разговору:

— Гость, доня, в дому — Божий человек. Неважно, один он или тысяча их. Он — пришлец из задомья, с ним обращаться надо ласково да бережно.

— Из чего пришелец?

Из задомья, — и, видя мое непонимание, пояснила. — Ну есть дом — это твое, ближний круг, а задомье — то, что за домом, чужое, дальнее. Человек, приходящий в дом к тебе из дальнего круга, опасность в себе таит.