Луис Ривера - К западу от смерти

Возлюбите врагов своих — танцую я вам. И возлюбите врагов сильных больше, чем слабых.

Так закончил свой танец Танцующий и остановился, чтобы перевести дух. И увидел он, что уже не так много учеников окружает его. Многие отправились по своим домам, ибо не смогли вынести этой истины.

Но у тех, кто остался, глаза горели яростным огнем битвы.

Когда я очнулся, бутылка почти опустела. Немного плескалось на донышке. Я добрался до кровати и, не раздеваясь, рухнул на нее.

Проснулся я поздно и долго валялся в постели, пребывая в какой-то полудреме. И снова часть меня была здесь, в убогом отеле маленького городка, а другая часть бродила вместе с пророком по его далекому и загадочному миру. Мне вовсе не хотелось возвращаться. Было только одно желание — слушать то, что говорит Танцующий. Слушать и жить так, как он призывает… Это было какое-то наваждение. Рука сама потянулась к серой папке.

От рукописи исходила какая-то энергия, которая заставляла меня подчиняться простым белым листам бумаги. Штуки вроде этой рукописи очкастые умники любят называть кодированной информацией. Я в такие явления никогда не верил. Но сейчас чувствовал, что рукопись действует на меня очень странно. Она медленно, но верно забирает мою волю и навязывает свою. Как наркотик…

Это и пугало, и привлекало одновременно. Но пока больше было страха… И вместо того, чтобы следовать наставлениям Танцующего, я встал с постели и прямо на голодный желудок допил остатки виски. Лучше я себя не почувствовал, но такое проявление собственной воли немного успокоило меня. Пора было начинать новый день.

Я принял душ, умылся и тщательно побрился, пока не отключили воду. Потом неспешно оделся, рассовал по карманам деньги и документы, спрятал подальше рукопись и вышел из номера.

Хозяин сидел в своем любимом кресле и читал, похоже, ту же газету. Я протянул ему ключ. Не поворачивая головы, он взял его и повесил на крючок. К общению он явно не был расположен.

Я вышел на пыльную улочку. День был жаркий. Солнце слепило глаза. Горячий ветер обжигал кожу и гонял по мостовой вместе с пылью пакетики из-под чипсов и окурки. На другой стороне улицы, в тени дома, лежала собака. Розовый язык вывалился из пасти, облезлые бока тяжело поднимались и опадали. Да, жаркий день…

Чертова собака! Ты всегда ненавидел собак. Особенно бездомных. Но боялся признаться себе в этом, потому что тогда нужно было бы признаться, из-за чего ты их ненавидишь.

До дома, где жил старый индеец, гораздо быстрее было бы добраться на машине. Но искать, есть ли здесь прокат автомобилей, я не стал и пошел пешком. В прошлый приезд мы как-то обходились без машины…

Несколько кварталов я прошел очень бодро. По моим расчетам, я должен был скоро подойти к небольшому парку с высохшим (судя по всему, еще в незапамятные времена) фонтаном. Потом нужно будет пройти этот парк наискосок, выйти на центральную улицу города и идти прямо до ее конца. Она пересекает город с востока на запад. Мне нужна восточная окраина. Там должны начаться кварталы местной бедноты — жалкие домишки, не развалившиеся до сих пор, наверное, только благодаря заклятиям таких вот старых индейцев. По моим подсчетам, дорога должна была занять пару часов. Не больше.

Но прошел час, затем другой, а я все не мог выпутаться из лабиринта кривых улочек. Навстречу мне попадались только бездомные собаки, которые бегали здесь целыми стаями, да полудикие индейцы, шарахавшиеся от меня, словно я был болен проказой.

Спустя три часа я понял, что заблудился окончательно. Я даже не мог сказать наверняка, в какой стороне находится отель. Спросить дорогу было не у кого. Все сидели по домам, пережидая полуденный зной. Я решил поискать какой-нибудь бар или кафе, где можно пересидеть жаркие часы и заодно найти кого-нибудь, кто не будет смотреть на меня, как на привидение.

Но задача оказалась не из легких. Впечатление было такое, что в этом городе объявили сухой закон. Мне встретился лишь крошечный магазинчик, двери которого сразу захлопнулись, стоило мне к нему подойти. Я даже не успел разглядеть лица продавца.

В прошлый раз люди здесь были тоже не слишком приветливые, но все-таки не бежали от нас, как от зачумленных крыс…

Я взмок от жары, страшно хотелось пить, да и поесть бы не помешало… Но вместо того, чтобы сидеть в прохладном кафе с кондиционерами и есть сэндвич к курицей, запивая его холодным пивом, я стоял посреди грязной улицы и безуспешно пытался сообразить, в какой стороне мой отель. О том, чтобы найти старого индейца, и речи уже не шло.