Нандор Фодор - Меж двух миров

Появились свидетельства о том, что вскрытию гробницы сопутствовали разного рода знамения. Когда экспедиция стала спускаться к выходу, в пустыне справа от входа возник небольшой смерч — и это при том, что в воздухе не было ни ветерка. Вихрь бушевал недолго и, подняв над гробницей песчаную тучу, затих. В ту же секунду с востока взмыл в поднебесье ястреб — древнеегипетский символ фараона: он воспарил над гробницей и унёсся прочь. А в день, когда Говард Картер впервые вступил в гробницу, его ручную канарейку проглотила змея — символ Тутанхамона.

Вообще говоря, ни одно из этих «знамений» серьёзного обсуждения само по себе не заслуживает. Кроме того, следует признать, что «проклятие фараонов» может действовать всего лишь как «злокачественное» внушение, сила которого напрямую зависит от того, насколько суеверен попавший под его влияние человек.

Но для понимания феномена египетского проклятия таких объяснений недостаточно. Есть тут кое-какие усложняющие дело детали, на которые в своё время указывали многие учёные-египтологи, в частности, доктор Вигалл, с именем которого связано одно из самых загадочных происшествий такого рода.

Однажды он нашёл фарфоровую статуэтку кошки (священный символ Бебестиса, египетского бога любви) и заподозрил, что под фарфоровой оболочкой скрывается мумия животного. Вигалл принёс находку домой и, приступив к осмотру, не смог понять, каким образом соединены (или разделены) две её половинки.

В ту ночь учёный не мог заснуть. Его одолела необъяснимая бессонница — один из основных симптомов, испытываемых человеком, нарушившим неприкосновенность гробницы. Его возбуждённое воображение порождало одну и ту же фантазию. Стоило только Вигаллу закрыть глаза, как перед ним возникала кошка: она крадучись приближалась к нему, не спуская с недруга пылающих глаз.

Проворочавшись несколько часов с боку на бок, учёный наконец заснул, но в ту же минуту был разбужен звуком взрыва (такое встречается также нередко). Вигалл вскочил с кровати и едва успел отбиться от разъярённой серой кошки: расцарапав ему лицо и руки, животное в то же мгновение исчезло в оконном проёме. Доктор Вигалл бросился к окну. Он успел увидеть, как его собственный кот зашипел, ощерился и в диком ужасе от появления незнакомца исчез в кустах. Реакция домашнего животного, да и царапины на лице свидетельствовали о том, что пришелец был более чем реален.

Обернувшись, он увидел, что фарфоровый футляр треснул посередине. Теперь кошка-мумия стояла на выпрямленных лапах, уставившись на него мёртвым взглядом. Секрет футляра был разрешён, но возникла новая загадка: как случилось, что от взрыва, по всей комнате разбросавшего осколки фарфора, тело мумии совершенно не пострадало?

Однажды сэр Алексанр Сетон привёз к себе домой в Эдинбург очень древнюю крестцовую кость, найденную в нише только что открытой им небольшой пирамиды, и поместил её в стеклянный футляр. Сначала жильцы дома стали беспричинно болеть. Потом девятилетний племянник Сетона прибежал к дяде в ужасе: ему явилась фигура человека в длинной робе!

Ночью сэр Александр, по его словам, «испытал приступ необъяснимой паники». Спустившись вниз, он обнаружил на полу разлетевшийся на мелкие кусочки стеклянный футляр — в двух футах от кости, оставшейся лежать на столе. Некоторое время спустя на пол слетела и ваза с цветами, стоявшая на столе рядом с реликвией. Однажды, когда Сетон находился в доме один, послышался глухой удар. Прибежав в гостиную, он обнаружил там перевёрнутое кресло. Стол, на котором лежала кость, был сдвинут, а вазу отбросило в сторону на 8 футов.

Выступая в Эдинбургском колледже психической науки, сэр Александр выразил уверенность, что кость таким образом «просила предать её родной земле».

Перейдём к третьей истории. Её героиня миссис Ив Брэкенбери, в те дни работавшая почётным секретарём медицинского совета при Международном институте психических исследований, получила в подарок мумифицированную голову красавицы-египтянки. О предыстории находки ей ничего известно не было.

Свою первую ночь на новом месте голова мумии провела в запакованном состоянии. Ничего особенного в доме не произошло, если не считать того, что миссис Брэкенбери и её муж (инженер и изобретатель, с которым я также был знаком лично) ни на минуту не могли сомкнуть глаз. На следующий день голову распаковали и установили на столике рядом с фарфоровой статуэткой китайской богини — изделием необычайно тонкой работы — как раз у стены, за которой находилась спальня супругов. Почему-то следующей ночью они снова не могли заснуть: до утра сидели, курили и разговаривали.