Эдгар Кейси - Смерти нет. Другая дверь Бога

Позднее в том же считывании его спросили:

(В) Какую форму сознания принимает духовная сущность?

(О) Форму подсознательной части сознания, существовавшей на материальном плане, или форму поступков, деяний и мыслей человека, характерных для него при жизни. Стало быть, мы сами себе роем преисподнюю, и сами себе творим рай. 5756–4.

В другом считывании, проводившемся в тот же день в Нью-Йорке, Мортон Блументаль спросил:

(В) Правда ли, что желания земного плана переносятся на духовный план?

(О) Если желания настолько застревают в человеке, что становятся частью его подсознания, то такие желания переносятся — те желания, которые выражаются в ненасытности или любом другом состоянии, притупляющем силы ума сущности, ибо, как мы знаем, подсознание — хранилище для любого поступка, любой мысли, любого деяния. Следовательно, все взвешивается на весах, как и заведено… [цитата на латыни]. Мы находим, что эти состояния становятся частью сущности до такой степени, что все подсознание целиком насыщается определенным состоянием, и сущность в своих средствах к существованию начинает зависеть от этого элемента.

Поскольку рассматриваемое состояние сущности переходит на план духа, оно начинает искать своего подтверждения со стороны ограниченных индивидов, живущих на земном плане. Мысли становятся делами. И какое желание высвобождается на этот план, такими условиями и начинает располагать сущность. Вот что имеется в виду, когда говорится «мысли — это дела», и они воплощаются в жизни. 900–20.

В считывании, проводившемся по поводу сновидения Мортона Блументаля 12 марта 1927 года в Вирджинии-Бич, было сказано:

Когда существование в физическом теле завершается, остается тело, называемое душой, и оно становится телом для сущности, сверхсознанием сущности, то есть тем же, что и подсознание для физического тела. Подсознание [становится] умом, или интеллектом тела. 900–304.

А вот как излагает эту мысль Будда:

Однажды осенью 1926 года в Хопкинсвилле, (Кентукки), отец проводил сеанс считывания для своей матери Кэрри, которая была моей бабушкой. Его сестра, занимавшаяся записыванием сеансов, попросила отца повторить считывание. И хотя с Кэрри не было ничего серьезного, за исключением легкой простуды, а также того, что ей было уже за семьдесят, она очень беспокоилась и требовала повторного считывания.

В конце считывания, после того как отцу было дано указание пробуждаться, он сказал: «У нее сейчас нет серьезных болезней, но если ты [Эдгар] хочешь видеть ее живой, ты должен поехать к ней немедленно».

В детстве отец считал свою мать лучшим другом, «светом жизни». Она была очень дорога ему. Он купил билет на поезд до Хопкинсвилля и приехал в дом матери, где она, на первый взгляд пребывающая в добром здравии, встретила его у дверей.

На следующий день она не смогла встать с постели. Она не очень страдала, просто чувствовала слабость. Он сел, стал говорить с ней и заметил, как она время от времени оставляет тело, а затем снова возвращается в него. Она говорила с людьми, которые уже перешли в мир иной — со своей матерью, отцом, сестрой — со всеми покойными. И отец видел, как эти люди снуют вокруг нее. Они беседовали с Кэрри, рассказывая ей, каково «там». И он услышал, что они говорят, или точнее сказать, не услышал, а узнал. Они говорили, что придут к ней в момент ее ухода. Как папа рассказывал, она выходила из тела и беседовала с ними, затем возвращалась в тело и беседовала с ним. Наконец, она спокойно сказала: «Эдгар, я умираю. Я так рада, что ты здесь, со мной. Я говорила с мамой и папой, и когда они в следующий раз придут, я уйду вместе с ними». Затем она сказала отцу, чтобы он позаботился о своих сестрах, и, как полагается матери, дала указания относительно того, как жить дальше.

На следующий день к вечеру она умерла — тихо, спокойно, красиво. Как сказал папа, это был тот уход, который хотелось бы подготовить для себя к тому моменту, когда настанет твой час.

В считываниях, проведенных Эдгаром Кейси, многое указывает на то, что те, кого мы любим, остаются близкими нам после смерти.