Борис Моносов - Бешеная скачка на бледном коне, или по эту сторону магии

"Тот, кто пойдет по этой дороге, не прийдет никуда, зато он может идти по ней вечно."

У меня было много шансов попасть в Инь-эгрегор и погибнуть теперь уже окончательно. Однако, мне удалось найти сильный эгрегор, послуживший якорем. На этот раз я родился в семье полунищего дворянина, имевшего древний герб, разваливающиеся руины, именуемые из вежливости замком, и пустой кошелек. Эта земля уже тогда была спорной между Германией и Францией, поэтому местные бароны даже во сне не выпускали из рук мечей. Войны веры постоянно натравливали католиков на протестантов и наоборот. Мой новый отец явно предпочитал учение Кальвина догматам Рима.

В течение всей молодости я был лишен памяти, что явилось следствием мощного удара, нанесенного мне на тонком плане и описанного в предыдущей главе. Тяга к наукам была у меня подсознательной. Делая успехи в военных упражнениях, я тяготел к философии и естественным дисциплинам. Поступив в старинный университет, я влился в международную корпорацию нищих студентов, кочевавших по Европе из одного университета в другой. Разгульная жизнь меня мало интересовала, зато я проявил немалые способности в Медицине и Астрономии. Довольно скоро мне попался в руки первый трактат по магии. Изучение богословия сделало меня закоренелым атеистом. В магии я увидел науку, дающую ключ к явлениям природы. После самостоятельных попыток познать тайны магии я стал искать учителя. К тому времени я уже закончил университет и числился странствующим бакалавром медицины. Много занимаясь лечением людей, я читал старинные трактаты, старался создавать новые снадобья. Нищета заставила меня заниматься астрологией. Быстро освоив современные мне спекулятивные теории, я начал составлять гороскопы, что давало неплохие заработки. Путешествуя из города в город, я часто дрался на дуэлях и сражался с разбойниками, контролирующими в те времена все дороги.

Однажды на дороге, ведущей в великий город Бремен, я увидел разобранную разбойниками телегу какого-то купца. Охрана, видимо, уже разбежалась и трое негодяев, по виду бывших солдат, спокойно потрошили пожитки лежащего на земле в луже крови купца. Подкравшись незаметно, я убил на месте одного из разбойников метательным ножом, ранил шпагой в живот второго и, не сбавляя темпа, хватил третьего рукояткой шпаги по голове. Все это произошло быстрее, чем разбойники успели среагировать на мое появление. Завладев полем боя, я. оценил состояние всех лежащих на земле людей. Раненого в живот разбойника я тут же добил кинжалом, чем избавил его от лишних мук, а себя от безнадежного пациента. Оглушенного разбойника я тщательно связал, справедливо полагая, что он может позже пригодиться. Покончив с неотложными делами, я занялся купцом. Удар шпаги пришелся ему в грудь, задев легкое. Рана была тяжелая, и я чуть было не отправил несчастного следом за двумя покойными разбойниками. Однако, он пришел в сознание и, пожалев его седины, я перевязал рану. Остановив кровь с помощью бальзама и повязок, я аккуратно положил его на повозку, сбросив на землю предварительно все узлы и застелив телегу извлеченными из них тряпками. После этого я осмотрел вещи купца и обнаружил ларец с восточными безделушками, связку старинных фолиантов и несколько новых дорогих камзолов. Сам купец был скорее человек востока. Одежда указывала на то, что он был Иудей или скорее даже Сарацин. На его груди я увидел странную татуировку в виде неизвестного знака, состоявшего из шести черточек. Лошадей вокруг не было заметно, и мне пришлось запрячь в телегу очухавшегося разбойника. Он попробовал со мной спорить, но я тут же стал вязать петлю из брошенной упряжи и предложил повесить его на ближайшем дереве. Он сразу внял моим наставлениям, и я привязал его к повозке. Мы покатили ее вдвоем под оглушительные стоны раненого. К счастью, остальные разбойники на этой дороге, видимо, уже спали, так как ночные сумерки сменились утренним светом.

На подступах к городу нам встретились стражники. Выслушав мою историю, они попытались конфисковать моего пристяж+ioro разбойника в пользу городского палача. Я был согласен только на честный обмен. требуя коня взамен негодяя. Стражники не соглашались и, в конце концов, отпустили нас в город. На первом же постоялом дворе я остановился, и. быстро договорившись с хозяином, отнес раненого наверх. Разбойнику я предложил наняться ко мне слугой, если он, конечно, не предпочитает мне городского палача. Чувствуя сложность своего положения в городе, где многие граждане имели основания жаждать его смерти, Клаус, так звали негодяя, согласился мне служить. Купец к моему удивлению выжил, терпеливо перенеся мое высоконаучное лечение. Я полагаю, что этим было доказано не столько мое искусство, сколько его живучесть. Его звали Ибрагим, и он оказался великим кудесником. В благодарность за спасение он взял меня в ученики. Три года я постигал под его руководством Магию, и вот, однажды вечером…