Надежда Зима - Код Нострадамуса - книга-расследование

Современники говорят, что в глубине глаз этого мудрого и очень сострадательного человека всегда читалась легкая грусть. Или усталость? Независимо от того, смеялся ли он, объяснял тайны гороскопа или делился с соседями чисто житейским опытом. Но в то же время эти светло-серые, с теплым оттенком глаза были полны решимости, привыкнув чуть ли не ежедневно заглядывать в самые отдаленные закоулки будущего, со всеми его убийствами, войнами, несправедливостью.

Невольно ловишь себя на мысли: каким же мужеством надо обладать, чтобы уметь смотреть на все это? Смотреть и не сойти с ума. А он не просто смотрел – судя по его эмоциональным записям, он являлся непосредственным участником всех открывающихся ему событий, переживая их точно так же, как впоследствии люди будут переживать их на собственной шкуре. Только врач, избавивший от страха чумы многие города, лично видевший тысячи смертей, в том числе смерть любимой жены и двоих детей, – только он мог без страха исследовать войны будущего с их многомиллионными жертвами и орудиями непостижимой разрушительной силы. И невольно напрашивается вывод, что без такого богатого жизненного опыта, щедрого на трагедии и опасности, без блестящего образования и, конечно же, главной опоры – душевного равновесия, позволившего преодолеть все преграды, Мишель Нострадамус никогда не был бы тем, кто он есть. Только уникальное сочетание всех этих факторов сформировало ум и душу пророка, сделав его своеобразным посредником между небом и землей, между прошлым и будущим.

«Говорят, что, мол, о будущих событиях истина полностью не определена. Но это, касающееся моего природного дара, данного мне моими предками, очень правдиво, Сир. Поначалу и я не думал пророчествовать, очищая душу, разум и сердце от всякой печали, заботы и злобы отдохновением и спокойствием разума, и только потом подогнал и согласовал этот природный дар с моим долгим объединенным подсчетом….» – писал пророк в одном из предисловий к своим пророчествам, и согласитесь, именно это такое понятное чувство неуверенности создает его живой человеческий портрет, так не похожий на суровый и важный лик, который часто красуется на гравюрах, но к настоящему Нострадамусу имеет весьма малое отношение. Конечно же, первое время он сомневался, не зная, приписывать ли свои видения снам или галлюцинациям, и лишь потом, когда они стали более ясными, чем сама реальность, поверил. Более того, он понял и осознал сам механизм связи с Божественным, чуждый какой бы то ни было мистики и проявляющийся только по Его волеизъявлению. Но даже тогда пророк не спешил публиковать свои озарения, справедливо полагая, что предстать перед судом инквизиции никогда не поздно.

Только в 1550 году вышел первый альманах Мишеля Нострадамуса с пророчествами, состоящими из 12 четверостиший-катренов, каждый из которых содержал предсказание на один из месяцев грядущего года. Немудрено, что альманах завоевал огромную популярность, в то время как инквизиции при всем желании не к чему было придраться – обтекаемые фразы катренов и ссылка на точную науку астрологию не давали к этому никакого повода. В дальнейшем такие альманахи публиковались регулярно каждый год, вплоть до самой смерти автора. Этот опыт был своеобразным пробным камешком доктора медицины, и, поскольку он оказался успешным, в 1554 году провидец начал упорную работу над центуриями, долженствовавшими заглянуть в намного более отдаленное будущее.

Замысел Нострадамуса состоял в следующем: 10 центурий по сто катренов-четверостиший в каждой. Таким образом, получается около тысячи катренов. В 1555 году в Лионе вышли в свет первые три центурии, позже, в том же году, – конец четвертой и тома с пятого по седьмой, и все эти пророчества, выпущенные довольно скромным тиражом, принесли автору бешеную популярность во Франции – наверное, не было в то время человека, который хотя бы краем уха не слышал о знаменитом пророке. Другое дело, что находилось немало скептиков, называющих катрены обычной тарабарщиной, а также завистливых конкурентов, прямо обвиняющих его в связи с нечистой силой.

Трудно даже представить, какому смертельному риску подвергал себя этот человек, если вспомнить все средневековые процессы над ведьмами и колдунами в то время, все зверства распоясавшейся инквизиции, на алтарь которой приносились сотни тысяч невинных людей. Ясно, что он рисковал невероятно, но во имя кого или чего? Зачем вообще было писать письмо в будущее, если шифр этого письма не поддается расшифровке и даже прошлое по нему узнать почти невозможно – не то что заглянуть за горизонт. Впрочем, об этом немного позже. Пока же остановимся на одном из фактов биографии Мишеля Нострадамуса – его отношениях с особами королевского рода. Точнее, на одном из фактов, очень важных для нашего дальнейшего расследования.