Лобсанг Рампа - Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)

Лодка была сделана из шкур яков. Они были аккуратно сшиты, и вода не проникала между ними. Полость между шкурами надувалась воздухом. Люди со своими пожитками забирались в лодку, и тогда лодочник брал длинные весла и медленно греб, направляя лодку к противоположному берегу. Когда навстречу дул ветер, переправа занимала много времени. Но лодочнику всегда удавалось наверстать упущенное на обратном пути. Многое, конечно, зависело от направления и силы ветра.

Я был очень счастлив. В эту первую поездку по реке мне предстояло узнать много нового. Я так сильно вцепился пальцами в стены кожаной лодки, что, как мне показалось, острые ногти могли ее повредить. Мне было страшно сдвинуться с места. При каждой попытке пошевелиться что-то прогибалось подо мной. Казалось, я сидел на чем-то очень подвижном. Это было совсем не похоже на обычное сидение на твердом каменном полу, который никогда не качался. Вдобавок ко всему, по воде катили волны, лодка покачивалась, и я почувствовал неприятные приступы дурноты. Вскоре я понял, что в этот день слишком много съел. Я очень беспокоился, что меня может стошнить прямо перед шутниками. Правильно задерживая дыхание, я смог не посрамить себя. Вскоре дно лодки коснулось покрытого мелкими камнями берега, и мы высадились на землю.

Вскоре наша кавалькада снова тронулась в путь. Наставник, как всегда, впереди, а я за ним, почти распластавшись на своем коне. За нами ехали слуги, разделившись по двое по двое. Шествие замыкали четыре навьюченные лошади. Наставник огляделся и, убедившись, что все готовы, повернул на запад и пришпорил своего коня.

Мы все тряслись и тряслись на своих лошадях, все время двигаясь на запад, туда, куда уходит утро. У нас было принято говорить, что солнце восходит на востоке, а потом перебирается на запад, унося утро с собой. Очень скоро солнце догнало нас и застыло над головой. Облаков не было, и солнечные лучи жгли немилосердно, Однако, когда мы попадали в тень высоких скал, то ощутили сильный холод, На нашей высоте недоставало воздуха, чтобы выровнять жар солнечных лучей и холод горной тени.

Мы скакали несколько часов. Наконец мы достигли того места, которое мой Наставник выбрал для привала. По какому-то не замеченному мной сигналу монахи спешились и сразу стали кипятить воду. Топливом служил сушеный навоз яков, а вода была набрана в ближайшем горном ручье. Примерно через полчаса мы уже ели тсампу. К этому времени я как раз почувствовал острую необходимость в ней. Коней накормили и отвели к ручью напиться.

Я сидел, прислонившись спиной к камню, который по размерам не уступал зданию храма в Чакпори. С высоты этой точки я осматривал долину Лхасы. Воздух был абсолютно чист. Не было ни тумана, ни пыли — все вокруг было видно с удивительной ясностью. Я видел путников и торговцев, проходивших через Западные Ворота. При желании можно было проследить взглядом весь пройденный нами путь, и в начале его снова увидеть лодочника, который перевозил очередную группу путников через Счастливую Реку.

Вскоре пришло время опять отправляться в путь. Лошади были навьючены, мы забрались на них и двинулись дальше по горной тропе, уходя все дальше и дальше вглубь подножья Гималаев. Через некоторое время мы покинули широкую наезженную дорогу, ведущую в Индию, и свернули на едва заметную тропинку, которая поднималась все выше и выше.

Мы двигались медленно. Над нами находился маленький монастырь, примостившийся на уступе скалы. Я разглядывал его с огромным интересом — он буквально очаровал меня. В этом монастыре исповедовали буддизм, отличающийся от нашего. Монахи и ламы в нем могли жениться и жили со своими семьями в отдельных домах.

Через некоторое время мы наконец достигли плато, на котором находился этот монастырь. Мы увидели монахов и монахинь, гуляющих вместе. Я был очень изумлен, когда обнаружил, что головы монахинь тоже гладко выбриты. У всех здесь были темные лица, которые сверкали на солнце.

— Здесь очень часто случаются песчаные бури, и поэтому все покрывают лицо тонким слоем жира, который защищает кожу, — шепнул мне Наставник. — Скоро нам придется надеть кожаные маски.

Все мое внимание было приковано к маленькому монастырю, и я был благодарен судьбе за то, что моя лошадь уверенно стояла на ногах и знала о горных тропах намного больше меня. Неподалеку бегали маленькие дети. Я недоумевал, почему одни монахи должны жить в безбрачии, тогда как другим позволено жениться. Я не понимал, почему между ветвями одной и той же религии существуют такие различия. Монахи и монахини некоторое время провожали нас взглядами, а затем перестали обращать на нас внимание, словно мы были обычными торговцами.