Лобсанг Рампа - Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)

Оглядываясь по сторонам, я рассматривал собравшихся — среди них были и мальчики, и седовласые старцы. Эти люди пришли сюда, каждый руководствуясь своим пониманием преданности. Я думал о своей матери, которая не успела даже попрощаться со мной, когда — ах, как давно это было! — я уходил из дома, направляясь в Чакпори. Меня окружали одни мужчины. Интересно, как выглядят женщины? Я знал, что в других районах Тибета есть монастыри, в которых монахи обоих полов живут вместе, женятся и растят детей.

Клубился фимиам. Служба продолжалась. Сумерки сгущались, превращаясь в темноту, едва оживляемую мерцанием масляных ламп и тусклым тлением благовоний. Мужчины! Правильно ли то, что мужчины живут в монастыре без женщин? Интересно, какого мнения об этом сами женщины? Мне казалось, что у них одно любимое занятие — болтать о моде, прическах и прочих глупостях. Правда, иногда они могли еще становиться пугалами, намазывая себе на лицо какие-то краски.

Служба окончилась. Превозмогая боль, я поднялся на непослушные ноги и, держась за стены, чтобы не упасть, направился к выходу. Я вышел в коридор и пошел в спальню.

В открытое окно дул студеный ветер с Гималаев. Звезды ярко и холодно сияли в чистом ночном небе. Из окна подо мной доносился дрожащий голос:

— Вот Первая Благородная Истина о происхождении страданий: лишь страстное желание порождает новые перевоплощения…

Тут я вспомнил, что завтра и, возможно, в течение нескольких последующих дней известный индийский Учитель собирается прочесть нам несколько лекций по буддизму. Буддизм, который мы исповедуем в Тибете, — то есть ламаизм — отделился много веков назад от ортодоксального индийского буддизма почти так же, как единая христианская вера распалась на множество конфессий, среди которых можно назвать католицизм, лютеранство, православие и другие.

Подумав обо всем этом, я решил, что уже слишком поздно, и отошел от холодного окна.

Послушники вокруг меня уже спали. Некоторые из них храпели. Несколько человек без умолку болтали, наверное, о своем доме — эта тема была мне очень близка, и я тоже часто мысленно возвращался к ней. Несколько настойчивых юношей пытались практиковать «правильный» ламаистский сон и спали прямо в позе лотоса. Конечно же, у нас не было ни кроватей, ни матрасов. Пол был для нас и столом, и кроватью.

Дрожа от холодного ночного воздуха, я снял с себя мантию и закутался в одеяло, которое все тибетские монахи носят перекинутым через плечо и привязанным к талии. Осторожно, чтобы никого не потревожить, я опустился на пол. Свернутая мантия заменила мне по душку, и я крепко уснул.

Индийский Учитель — Что такое настоящий буддизм — Детство Гаутамы — Гаутама познает страдание — Побег и скитания — Урок заканчивается, и я иду к врачу — Приключения на кухне — Вид на Лхасскую долину

Эй, парень, слышишь меня, сядь правильно. Сядь как полагается!

Голос был похож на грохочущий гром. Две тяжелые руки шлепнули меня по ушам: по левому и по правому. На мгновение мне показалось, что зазвонили все гонги храма. В глазах зажглось столько звезд, сколько не увидишь и в самую ясную ночь. Рука схватила меня за отворот мантии, подняла в воздух и встряхнула с такой силой, с какой обычно в стряхивают пыльный коврик.

— Отвечай мне! Отвечай! — гремел сердитый голос.

Однако он не давал мне возможности ответить. Он только тряс меня, пока у меня не застучали зубы, а из складок мантии не вылетела и не покатилась по полу чашка для тсампы. И лишь тогда, когда на пол упала сумка с ячменем, а ее ремешок развязался и зерно рассыпалось по полу, этот свирепый человек отпустил меня. Он бросил меня на место, как тряпичную куклу.

Неожиданно меня окутала тишина, напряженная атмосфера ожидания. Осторожно приподняв мантию, я обнажил левую ногу: кровь тонкой струйкой текла из открывшейся раны. Тишина? Я поднял глаза. В дверях стоял Настоятель и смотрел на Свирепого Человека.

— Этот мальчик серьезно травмирован, — сказал он. — У него есть разрешение Высочайшего спать в удобной для него позе. Ему разрешено также отвечать на вопросы, не вставая.

Настоятель подошел ко мне, посмотрел на мои окровавленные пальцы и сказал:

— Кровотечение скоро остановится. Если этого не случится, сходишь в лазарет.

С этими словами он кивнул Свирепому Человеку и вышел.

— Я, — начал Свирепый Человек, — пришел из далекой матери-Индии, чтобы поведать вам правду о буддизме. Вы, живущие в этой стране, оторвались от наших принципов и образовали свое собственное течение — ламаизм. Я пришел рассказать вам настоящую Истину.