Эрнст МУЛДАШЕВ - Матрица жизни на Земле. Том 4

"Что за мысли, а?! Поесть не дадут супа с фрикадельками… с утреца!" — подумал я.

А мысль все точила и точила. Сильно точила, что аж записать захотелось.

В конце концов, я взял какую-то синюю авторучку (не желтую!), почиркал по газете и стал писать на ней (по-моему, это была «Комсомольская правда», которую иногда читает моя жена). Но, записав буквально несколько слов, я остановил процесс записывания, поскольку и так все было ясно. Ведь я писал о… своем желтом коте по имени Дурак, которого я только что растягивал и который просил сейчас у меня (Человека!) рыбу минтай.

Я налил себе супа с фрикадельками, поперчил его от души, намазал на ломоть хлеба горчицы и, смачно откусив кусок хлеба (черного, конечно!), начал хлебать суп, не обращая внимания на то, что во время акта хлебания супа я издаю звуки: «Хлю, хлю, хлю…». Но ведь все было так вкусно!

"Ой, а про водку-то я забыл?!" — удивился я сам себе и опрокинул рюмочку, издав звук «Х-х».

А еще через несколько ложек супа с фрикадельками я по-плебейски произнес почти вслух:

— Вкусно как, а!

Дохлебав тарелку супа (с фрикадельками!), я пошел наливать еще одну тарелку. Налил ее. Поставил на стол. Поперчил. Еще один кусок хлеба (черного!) отрезал и намазал его горчицей. Рюмочку еще одну, конечно же, налил. И важно сел за стол. Кот по имени Дурак нагло запрыгнул на стол и стал смотреть в тарелку, слегка морщась от запаха перца и горчицы.

— За твое здоровье, Дурак! — сказал я тихо и выпил вторую рюмку водки.

— Мяу, — поддержал меня желтый кот по имени Дурак.

Я ласково погладил его по голове, потрогал холодный как лед нос и стал продолжать хлебать суп (с фрикадельками!).

— Какой ты добрый и уютный! — сказал я коту

— Мяу, — ответил он.

Я подтянул его мордашку с торчащими усами к себе и посмотрел в глаза ему — коту по имени Дурак.

Глаза были чистые-чистые. Таких глаз у людей не встречается. Только у котов можно встретить такие глаза… беспредельно чистые глаза… хотя они, коты-то, едят и мышей, безжалостно убивая их, но убивают их, видимо, без злости и… чуть ли не с любовью… как природой предписано.

Я смотрел в глаза своему желтому коту (по имени Дурак!). Внимательно смотрел. Искал в них что-то. В глазах кота-то. И нашел. Нашел то, что у него, кота (желтого!) какой-то мощный Высший Разум вычеркнул из его кошачьего разума все то плохое и поганое, что он, кот, будучи, возможно, в прошлой жизни человеком, натворил… И именно он, этот Высший Разум — Владыка Душ, поступил ну просто прекрасно — он, этот Владыка Душ, освободил душу бывшего человека (сейчас кота!) от всего того поганого, что этот человек (бывший!) наворотил в той дурной жизни, отдав душу (дурак!) Дьяволу и посчитав себя (дурак!) Богом.

— А как приятно и легко смотреть в глаза коту! — подумал я. — Чистые они… глаза кота-то… желтого! Ничего поганого в них нет! Как здорово, что Бог удалил из бывшего человека (сейчас кота!) все плохое, удалил во имя того, чтобы в этом мире, где мы живем, было больше чистоты, чтобы хоть чуть-чуть, хоть чуть-чуть торжествовал главный закон Того Света — Закон Чистой Души… пусть даже в кошачьем обличий.

Я взял своего желтого кота (по имени Дурак!) и снова его растянул. Дурак хорошо и классно растянулся. Я снова взглянул в его чистые глаза и подумал: "Бог прав в том, что наш мир неоднозначен. Ведь нельзя же превратить его в… мир котов… с чистыми глазами".

А потом я с котом пошел в спальню, тихонько лег, чтобы не разбудить Таню и растянув Дурака (бывшего!) вдоль своего человеческого тела, мгновенно уснул. И… спал крепко-крепко, сладко спал. А во сне, мне кажется, я пел песню о переселении Душ, песню Владимира Высоцкого.