Сергей Хольнов - Обыкновенное чудо, или Основы магии стихий

Итак, учёные знают, что сознательная память — штука очень и очень непростая, в основе которой нервные связи нейронов, или — попросту — наши ассоциативные цепочки. Кто-то произносит слово «роза», и в вашей памяти может всплыть весьма сложный набор характеристик этого цветка — нежный цвет, изысканная форма, возможно, «колючесть», или же тонкий аромат цветка, — и одновременно в вашей памяти может проявиться ещё ряд воспоминаний (они не придут в голову никому другому, кроме вас!), связанных с событиями и явлениями, увы, не всегда приятными и полезными для вас.

Интересно и другое: примерно тем же образом формируются и наши подсознательные воспоминания, — например, так называемые инграммы, с которыми непримиримо борется дианетика. (Инграмма: (от лат. engram — след на клетке) — «умственный образ — картинка, который содержит запись момента физической боли, бессознательности и реальной или воображаемой угрозы выживанию. Это запись в реактивном уме, запись чего-то, что действительно случилось с личностью в прошлом, и что включало в себя боль и бессознательное состояние; они оба записаны в умственном образе... Инграмма по определению должна содержать столкновение или повреждение в качестве части содержания. Инграмма — это полная запись, вплоть до малейшей точной подробности, каждого восприятия, присутствовавшего в момент частичной или полной бессознательности».)

Могу с уверенностью утверждать, что практически все мистические традиции стремятся тем или иным способом (и все они схожи между собой) избавиться от этих неблагих компонентов подсознательной памяти; от них происходят почти все наши расстройства — соматические, психические, душевные.

Рассмотренный механизм запоминания (забывания) привёл некоторых учёных к предположению о том, что переход какой-то информации из сознания в подсознание — а это творится с нами постоянно — есть не более чем разрушение какой-то схемы связей нейронов, которое имеет место, когда человек находится в обычном состоянии сознания. Причём в некоторых изменённых состояниях эта схема может восстанавливаться (на то время, пока человек в этих состояниях остаётся).

Кстати, многие школы буддизма Махаяны приняли для себя приблизительно эту же самую модель человеческой памяти. Только роль координатора, «распихивающего» информацию по нервным клеткам-ячейкам, по буддийским представлениям, выполняет не гиппокамп, а гипофиз. По-моему, разница не велика.

И ещё один весьма интересный аспект предложенной модели сознательной памяти, который побуждает некоторых учёных по-новому взглянуть на доктрину перерождений, или реинкарнаций — одну из важнейших в буддизме Махаяны («Великой колесницы»). На ней, в частности, основан социальный институт тибетских тулку — современных воплощений будд, бодхисаттв и, вообще, великих буддийских подвижников и чудотворцев минувших эпох ( Маха-сиддхи ).

К примеру, Далай-лама считается воплощением великосострадательного Авалокитешвары, а Панчен-лама, на протяжении последних полутора столетий настойчиво выдвигаемый китайскими политиканами на первое место, — самого будды Амитабхи. Между тем, в буддизме Хинаяны («Малой колесницы»), изначально провозглашённом историческим Буддой, доктрина перерождений отсутствует вообще. Несмотря даже на то, что буддизм, как мы знаем, развился на почве ведических верований, в которых колесо сансары — рождение, смерть, следующее рождение и т.д. — занимает центральное место. В чём же дело?

Мы знаем, что царевич Сиддхартха, достигший в 36 лет просветления, преподал затем благородный восьмеричный путь окружавшим его монахам, или, как ещё говорят, двинул колесо Учения, но при этом отказался обсуждать некоторые вещи, в числе которых-перерождения индивидуальных живых существ.

По мнению Будды, 10 вопросов (12 — по другим источникам) не имеют смысла; они сформулированы им самим и названы «авьякатани». Позицию Победоносного в данном отношении можно передать так: озаботились бы вы лучше, монахи, своим спасением, пока есть возможность, а что вас ждёт там, после смерти — сами узнаете, когда придёт время.

Я думаю, данный подход к проблеме, напоминающий некоторым европейским исследователям агностицизм, а то даже атеизм — вот до чего могут договориться высоколобые учёные мужи, оперирующие исключительно логикой! — можно объяснить следующим образом. Просветлённый царевич, достигший освобождения ценой личных сверхъусилий, не мог растолковать приходившим к нему ученикам, изначально воспитанным в духе Вед, что перерождение живого существа вовсе не означает воскрешения его самости, его индивидуального «я».