Александра Давид-Неэль - Магия и тайна Тибета

– Видите ли, – немедленно ответил мой собеседник, – можно почувствовать и узнать ум в разных местах. Эти филинги ощущают процесс мышления в голове, я – в сердце, кто-то другой может ощутить его в ступне. Но все это только обманчивые ощущения. Ум не находится ни в голове, ни в сердце, ни где-либо еще в теле – он вне его, отдельно, в отдалении от него. И понимание этого достигается именно такой практикой.

Здесь мы снова встречаемся с процессом «очистки». Все эти упражнения имеют целью разрушить обычные представления, навязанные повседневностью и не проверенные личными исследованиями. Цель занятий – заставить понять, что на место привычных идей можно поместить другие. Учитель надеется, что его ученик придет к выводу: в идеях, почерпнутых в ощущениях, нет абсолютной правды, их отвергаешь – и их место занимают другие, совершенно противоположные идеи.

Сходные теории проповедуются последователями китайской секты Цан [149]. Они выражают их в загадочных фразах, наподобие таких:

– Гляди – облако пыли поднимается над океаном и рокот волн слышится над землей.

– Я иду пешком – и все же еду на спине быка.

– Когда я прохожу по мосту – смотри: вода стоит на месте, а плывет мост.

– Я иду с пустыми руками – и вот в моих руках уже лопата.

Один последователь секты Цан так определил суть их учения: «Искусство ощущения Полярной звезды в астральной полусфере». Это парадоксальное заявление напоминает мне ламу, сказавшего мне: «Каждый должен искать белое в черном и черное в белом». Процитирую популярный в Тибете вопрос, который отшельники – мистики и философы – задают своим ученикам: «Флаг движется. Что движется – флаг или ветер?» Ответ: «Ни флаг, ни ветер. В движении находится ум».

Последователи секты Цан приписывают происхождение этого вопроса шестому патриарху своей секты. Однажды во дворе монастыря он увидел двух монахов, которые смотрели на шевелящийся на ветру флаг; один заявлял: «Движется флаг»; другой утверждал: «Движется ветер». Тогда учитель объяснил им, что ощущение движения, которое они испытывают, в действительности не относится ни к ветру, ни к флагу, а к тому, что существует у них внутри.

Привнесен этот способ мышления в Тибет из Индии или из Китая – сомнительно. Приведу, однако, мнение, высказанное одним ламой: «Бон пос учили таким вещам задолго до того, как Падмасамбхава пришел в Тибет» [150].

Приостанавливая дальнейшие исследования трансцендентальных результатов переноса сознания в различные части тела, добавлю, что во время этих упражнений появляется особое ощущение тепла в том месте, куда «перемещается сознание».

Довольно трудно определить, повышается ли температура на самом деле или это субъективное ощущение. Сама идея проведения таких исследований нарушит концентрацию сознания и тем самым уничтожит причину появления тепла. Что же касается возможности наблюдать за другими людьми, это совершенно невозможно. Тибетские отшельники и их ученики не имеют ничего общего с западными профессиональными медиумами, работающими за деньги и позволяющими изучать явления, которые продуцируют. Самые жалкие из учеников гомпа удивились бы, обратись к ним с таким предложением; будто слышу ответ: «Мне нет дела, верите вы или нет в это явление, и у меня нет никакого желания убеждать вас. Я не жонглер, дающий цирковое представление».

Дело в том, что восточные люди, кроме грубых шарлатанов, не демонстрируют свои мистические, философские или психические знания. Самое трудное – заслужить их доверие в этих вопросах. Путешественник в поисках сведений гостит, скажем, у ламы несколько месяцев, ежедневно пьет с ним чай, уезжает, думая, что его хозяин – невежда, тогда как, напротив, лама ответил бы на все его вопросы и рассказал многое, о чем тот и не подозревал.

Настоящее или мнимое, тепло, выделяемое при этом упражнении, много раз согревало мои ноги и давало возможность отдохнуть и выспаться ночью в палатке или даже под открытым небом, в снегу. Но если человек не приобрел достаточного навыка путем длительных тренировок, это упражнение требует больших усилий, что делает его очень утомительным.

В заключение хотелось бы привлечь внимание к тому факту, что термины, которые я перевожу как «сознание» и «ум», несколько различаются по смыслу в тибетском и английском языках.

Тибетцы различают ни мало ни много одиннадцать видов «сознания» и имеют в своем языке три слова, которые мы вынуждены переводить как «ум», хотя каждое обладает особым философским смыслом.