Екатерина Трубицина - Прогулка по висячему мостику

— Айн момент! — Николай чмокнул жену и выбрался в коридор. — Кто там?

— А Вам кто нужен? — послышался из-за двери ехидный Ирин голос.

— Иришка! Солнышко! — воскликнул, открыв дверь, маленький толстенький похожий на Карлсона (только без пропеллера) Николай и заключил Иришку в объятия.

— Коля прекрати! Меня же Люся убьет!

— Да-да-да! Сейчас убью, только найду самую большую, самую чугунную сковородку! Ириш, присаживайся. Коля! Да отстань же ты от нее! Лучше дай еще тарелку и рюмку.

— Люсик, я пить не буду.

— Что, вообще?

— Нет, только водку не буду, а чай буду.

— Коля, рюмку не надо, тащи чашку. Наташ, будь другом, поставь чайник.

Веселье било через край, будто события, счастливее стихии, лишившей электричества, горячей воды и отопления, просто не бывает. Чайник радостно зашипел и… стих. Минуты две стояла гробовая тишина.

— Всё, теперь точно приплыли… — медленно-медленно, тихо-тихо проговорила Люся.

В гробовой тишине Наташа закрыла кран безвременно почившей газовой плиты и, не поленившись встать, подошла к раковине. Холодная вода дотекала тоненькой струйкой…

— По крайней мере, беспокоиться больше не о чем, — философски заключила Ира.

И тут все собравшиеся как по команде разразились неимоверным всепоглощающим хохотом. Это продолжалось бесконечно, и даже тогда, когда входная дверь, казалось, вот-вот слетит с петель от настойчивого стука. Николай, все еще продолжая подхихикивать, пошел открывать.

— Ба! Какие люди!

— Здрасте, здрасте, Николай Сергеевич, — манерно произнес вошедший. — У вас тут, я слышу, вечер смеха?

— Всё! — торжественно изрек Николай.

— Как — «всё»? В каком смысле — «всё»?

— В полном смысле — «всё», Игорь Александрович. Никакой воды, никакого электричества и никакого газа! Всё!!!

— Значит, я — вовремя, — уверенно заявил Игорь Александрович.

— Ага! — нервно взвизгнул кто-то из присутствующих и все, кроме Игоря Александровича, потонули в новом приступе смеха.

— Господа! Господа-а! — Игорю Александровичу с трудом удалось перекричать их. — Я вас спасу!

— У тебя с собой есть валерьянка? — съязвила сквозь смех Иришка.

— Исключительно для Вас, уважаемая Ирина Борисовна, — с не меньшим ядом парировал Игорь Александрович, а затем своим нормальным манерным тоном обратился к остальным. — У подъезда стоит мой джип, и я предлагаю вам всем поездку в рай с ночевкой.

— Это как? — мгновенно успокоившись, спросила Наташа. Остальные тоже стали постепенно умолкать.

— Это так. У моего хорошего друга свой дом с персональным тепло-водо-электроснабжением.

— Как-то неудобно… — старательно смущаясь, но с плохо скрываемой надеждой, промямлила Люся.

— Всё удобно. Нас уже ждут. Так что по коням, господа, по коням.

— Ура!!! — вопили почти взрослые сыновья Люси и Николая вместе с Дашунькой.

— На сборы — пять минут! — с притворной строгостью скомандовал Игорь Александрович.

— Я не поеду, — только ему, тихо, но очень твердо сказала, проскальзывая, Ира. Он проскользнул следом за ней, и, уже прикрыв дверь ее квартиры, прижал к стене.

— Ира. Я за тобой приехал.

Ира молча собралась и молча вышла вслед за ним. Они молча спустились к машине.

Их отношения отличались некоторой странностью. Игорь Александрович Николаев родился лет на пятнадцать-двадцать раньше Ирины, а может и на все двадцать пять. Только официально он был разведен (соответственно, предварительно женат) семь раз. Все свои дальнейшие отношения с женским полом он не оформлял — понял — бесполезно.

Игорь Александрович терял голову исключительно от юных особ в возрасте щенячьей пухлости с невинными глазками и длинными вьющимися волосами. Наивные ангелоподобные существа прекрасного (в полном смысле этого слова) пола сводили его с ума, но, к сожалению, пребывали в таком соблазнительном для него состоянии всего год-два. А потом… Потом прекрасные порывы любви в душе Николаева напрочь иссякали. Конечно, не обходилось без слез и истерик, но Игорю Александровичу удавалось выпутываться с честью.

С Ирой он познакомился давно, где-то в начале девяностых. Тогда она трудилась в швейной мастерской, а по выходным подрабатывала, рисуя портреты всех желающих в парке Ривьера. В те времена ей было чуть больше двадцати, но она и тогда, да и в более ранние годы, не претендовала на ангелоподобность, представляя собой полную противоположность идеалам Игоря Александровича.

В Ривьере они и познакомились. В течение какого-то времени Ира периодически запечатлевала на картоне прелестные лики очередных пассий Николаева.