Наталья Степанова: Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 28

Из письма Ильи Петровича Солодникова:

«Накануне войны произошел в нашей семье странный случай. Как сейчас помню, проснулся я и слышу, как мой отец испуганным голосом рассказывает маме: «Я еще сеть из воды не вынул, смотрю, на небе икона, я даже рот открыл от удивления, а вода вокруг меня красной сделалась, как кровь. Потом все разом пропало, ни иконы, ни крови. Я сеть бросил и бежать, кому сказать – никто не поверит». Мама вскрикнула и сказала: «Не к войне бы только»».

Из письма:

«Евдокиюшка, здравствуй! Пишу тебе вот по какой причине. Иконка Спасителя мироточит. И мироточит в том месте, где у Господа глазоньки. По виду как будто Господь плачет. Я и не знаю, к чему это. Может, кто помрет, или еще к какой беде? Помолись, чтоб семья моя не разжилась покойником. Так боюсь, что и словами не сказать!»

Письмо это датировано 12 мая 1941 года.

Из письма М. Ф. Ильиных:

«Здравствуй, Евдокиюшка. Собралась к тебе на Троицу, но не смогла, дочь родила двойню. Нужно помочь, сама не управится. Беспокою тебя вот почему. Люди говорят, что будто они иконы видят, кто на воде, а кто на небе. И рассказывают это не брехуны, а честные люди. Есть ли в этом худое? Может, крестный ход нужен? Не по себе что-то от этих слухов. Сама же я вижу худые сны. Вороны стаями летают, огромные, как аэропланы, и кости кучами, кучами, и черепа кругом. По всему ясно – не к добру это. Отпиши мне, когда время сыщешь. Кланяюсь тебе, матушка, и обнимаю. Мария Федоровна».

Из рассказа деревенского пастуха Никиты Фролова:

«Я не спал, и это мне не привиделось. Был я трезв, и вообще самогона я не пью, т. к. я желудком хвораю. Около пяти часов с левой стороны от меня, из ниоткуда взялась женщина. Была она необыкновенной красоты и вся в черной светящейся одежде. Губы ее не шевелились, но я слышал ее голос у себя в голове, она сказала: «Смотри», и подняла руку, и я посмотрел туда, куда она указала. Я видел, как видят кинокартину в клубе. Только там на стене, а здесь я видел в воздухе. Видел, как люди стреляли друг в друга и кололи штыками. Видел, как взлетает земля и горят дома. Длилось это недолго, и все исчезло так же внезапно, как и появилось, а через неделю началась война».

Из письма Алевтины Зуевой:

«В тот день, когда началась война, происходили странные, даже жуткие вещи. Мы завтракали, и вдруг на обеденном столе лопнул стакан, к которому в тот момент никто не прикасался. В стакане не было ни воды, ни чая, он просто рассыпался на куски… На дворе завыла собака, и мой дед (ныне уже покойник) сказал, что ночью его давил домовой».

Из воспоминаний Ожеговых:

«Примерно за семь дней до войны мы наблюдали на небе сразу три радуги, а старики говорили, что в Покров люди слышали плач. Плач был ночью. Но когда люди вышли из домов, было непонятно, откуда он доносился. И все спрашивали: «Это у кого так плачут, умер, что ли, кто?» Потом плач прекратился».

Из воспоминаний Глеба Захаровича Роговца:

«Случай этот со мной произошел накануне войны. Я ехал в МТС и увидел на обочине старушку. Притормозив, я предложил ей подвезти, но женщина отказалась. Тогда я ее спросил, к кому из нашего села она идет? А она ответила: «Я жду тебя, чтобы сказать: завтра будет война, и ты лишишься обеих ног». Как только она это проговорила, то тут же исчезла. Дома я рассказал об этом маме, но думаю, что она мне не поверила, потому что сказала: «Наверное, опять вчера жрал самогонку». На другой день началась война. Я отвоевал ровно неделю, домой вернулся инвалидом, без обеих ног. До сих пор думаю, что было бы, если бы я тогда не пошел воевать? Сохранил бы я себе ноги, или бы их все же оторвало, взрывом в тылу? Ведь село наше в войну тоже бомбили».

Записано со слов Марии Ивановны Кузнецовой:

«Никогда не забуду ужас, который перенесла накануне войны. Я проснулась от звука открываемой двери. Несмотря на то, что была глубокая ночь, из окна падал свет луны. Я видела, как ко мне приближается силуэт женщины, которая, подойдя к кровати, присела у меня в ногах. Когда женщина заговорила, я обомлела от ужаса, ведь это была моя покойная мать, которая умерла девять лет назад. От страха я не могла кричать, у меня закрутило живот, и я подумала, что сейчас обмараюсь. Моя мертвая мать сказала: «Завтра же уезжай к тетке в Москву, или будешь войной убита». После этих слов она встала и пошла к двери. Я слышала стук закрывающейся двери и тут же подбежала к ней, я была абсолютно уверена в том, что вчера вечером я ее закрывала. Дверь действительно была закрыта. Произошедшее меня так напугало, что я быстро собралась и, не продавая дом, поехала к тетке Полине в Москву.