Рамеш Балсекар - Сознание пишет. Беседы по почте с Рамешем Балсекаром

Говорю из собственного опыта: я глубоко убежден в том, что при отсутствии этого глубокого чувства любви и почтения к гуру истинное пробуждение невозможно. Опять же, на основе собственного опыта хочу заметить, что когда это происходит, ученик переносится в измерение, доселе ему неизвестное: он еле сдерживает себя, он готов сделать для гуру абсолютно все (независимо от того, нужно это гуру или нет). Почти всегда эти чувства изливаются в виде обильных слез, поскольку они основаны на осознании, что гуру не отделен от ученика, что они оба являются тем Я, на которое и направлен весь духовный поиск! Другими словами, это НЕ личностный опыт, вроде того, что часто возникает. В последнее утро в Мауи вы как раз упомянули такой опыт: «…когда мое сердце взорвалось от любви, и слезы хлынули из моих глаз». На самом деле это переживание могло иметь форму ответной эмоции сопричастности, когда вы свидетельствовали преображение, случившееся с И. Д. Глубокое пробуждение И. Д. вызвало у вас ряд реакций сопричастности – так, когда какой-то человек безутешно рыдает, окружающие тоже начинают плакать, а когда кто-то заразительно хохочет, другие тоже начинают смеяться! Такие ответные реакции (или даже рассудочные постижения, какими бы глубокими они ни казались в такую минуту) недолго длятся, за ними следуют глубокие разочарования и депрессии. Я действительно от всего сердца сострадаю вам.

И все, что человек может сделать, – это глубоко погрузиться в работу и отказаться от интеллектуального устремления к духовному пониманию – даже не надеясь на лучшее. Не знаю, насколько вам понятно все то, что я говорю.

Вы упоминаете нашу последнюю встречу в Бомбее. Я тоже очень хорошо помню ее, так как испытываю глубокое сострадание и сочувствие по отношению к вам. Я бы предпочел не говорить об этом, но принимая во внимание ваше очень уж эмоциональное письмо, я вынужден сказать следующее: у меня было совершенно определенное чувство, что мне не удалось зародить в вас действительно глубокое чувство к УЧЕНИЮ, которое выходило бы за рамки интеллектуального понимания, – любовь к учению, которая в феноменальности принимает форму ЛЮБВИ к гуру и которая стремится выразить себя через внешнее проявление.

Этого не было во время нашей последней встречи. Она была довольно формальной, как если бы просто два знакомых прощались друг с другом. Возможно, ваша природная робость не позволяет глубокому чувству проникнуть глубоко внутрь вас. Однако, несмотря на мою природную робость, когда я встретил Махараджа, во мне возникло такое громадное чувство ЛЮБВИ к нему, что оно просто смело всю мою робость со своего пути. Все, что было, – это непреодолимое желание давать, вне зависимости от того, нужно это было Махараджу или нет.

Пожалуйста, поверьте, Т. К., все, что я здесь написал – это спонтанно излилось из меня, – результат глубочайшего сострадания, которое породило во мне ваше письмо.

Что бы ни произошло в будущем, просто свидетельствуйте. Посмотрим, что будет дальше.

…Позвольте мне начать с того, что вы оказали на меня необычайно сильное впечатление, когда мы встретились в Санта-Барбаре в октябре прошлого года. Я был тронут силой и глубиной вашей искренности. То же чувство я испытал, когда мы беседовали с вами по телефону в октябре этого года.

Я упоминаю это для того, чтобы подчеркнуть, что говорить с человеком на этом уровне – большое удовольствие. Нет нужды убеждать кого-либо в чем бы то ни было, хотя в некоторой степени это становится необходимым, когда Судьба, или Тотальность, сводит определенных людей вместе, – говорение и слушание на любом уровне становится частью события, которое само по себе есть часть функционирования Тотальности в данный момент.

Именно в этом контексте я говорил о том, что, по моему мнению, я оказал помощь своему хозяину тем, что смог побеседовать с ним незадолго до его смерти. Вопрос о цели этой помощи не возникал, так же как не было причины не помочь ему. Если бы во сне я встретил кого-нибудь, кто был бы голоден, я бы накормил его, если бы я встретил кого-нибудь с головной болью, я бы дал ему аспирин. Один снящийся персонаж делает все, что в его силах, для другого снящегося персонажа – как часть сновидения.

Разве конечный результат не один и тот же? – спрашиваете вы. Мой дорогой К. Л., какой конечный результат? Весь проявленный мир – сон, и о чем бы мы ни говорили – об этой жизни или будущей, связанности и свободе, страдании (физическом, ментальном или духовном) и его устранении, что бы ни утверждали писания и мудрецы, – все это часть этого проявленного сновидения, и на самом деле есть не что иное, как концептуализация. Сама идея самсары, мокши, пустотности нирваны – все это не что иное, как концептуализация, которая устраняется в безмолвии простого Бытия, бледным отражением которого является глубокий сон, происходящий в феноменальности, которая сама – лишь бледное видимое проявление, подобно сновидению. На самом деле ни единой вещи не существует – ни единой вещи, которая могла бы быть воспринята чувствами и постигнута умом. Все, что есть, – это Сознание, неосознающее себя в непроявленном виде и осознающее себя лишь с первой мыслью, или концепцией Я ЕСТЬ. И говорить даже об этом – ошибка, поскольку это создает впечатление того, что Сознание есть некая вещь: ум – расщепленный ум человеческого существа – никогда, никогда не может постичь то, что непостижимо.