Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 04

«Мне было чуть больше семнадцати лет, когда я собралась замуж за одноклассника. Все было куплено: фата, платье, кольца. Уже и день назначили. Своей будущей свекрови я стеснялась, может быть, поэтому старалась лишний раз с ней не разговаривать: боялась что-нибудь не то ляпнуть. Она, видимо, решила, что я или не в меру горда, или глупа. Она обычно холодно смотрела на меня и всегда держалась подчеркнуто официально. За день до свадьбы мы с моим будущим мужем должны были куда-то пойти (куда – я уже и не помню), но я, так его и не дождавшись, решила сама за ним зайти. Подойдя к его квартире, я стояла у двери, боясь позвонить и надеясь на то, что он вот-вот сам выйдет. В подъезде было тихо, и я хорошо слышала, как моя будущая свекровь говорила кому-то, что я окрутила ее сына, пользуясь его молодостью и неопытностью, и сломаю ему жизнь. Она говорила, что он вряд ли теперь поступит в институт, ведь пойдут дети, и ее материнский долг – не дать нам жить вместе, а всеми правдами и неправдами расстроить наш брак. Потом она сказала, что добрые люди дали ей адрес человека, который ей поможет в этом деле».

«С того дня свекровь объявила мне войну, – пишет Надя. – Вредила она мне тайком. При сыне всегда со мной ласково разговаривала, а без мужа безобразничала, как только могла. Швыряла мне в комнату мусор или выбрасывала мои вещи. Если я садилась посмотреть телевизор, она тут же подбегала и выключала его со словами: “Лучше бы в доме прибралась, неряха”. Дальше – больше: она стала рассыпать в моей комнате соль, в своих туфлях я находила клочки шерсти. Помня подслушанный разговор, я настояла на том, чтобы муж поступил в институт. Он стал подолгу отсутствовать дома (институт, библиотека, собрания, КВН). Мне же было страшно оставаться вдвоем со свекровью. На тот момент я уже была беременной, но предпочитала уходить рано утром из дому и гулять по улицам до позднего вечера, лишь бы не возвращаться домой. Есть, помню, хотелось страшно, но лишних денег у меня не было, поэтому и перекусить я нигде не могла. Моя мама мне не могла помогать, так как кроме меня у нее еще было трое детей, и все еще маленькие.

Однажды, сильно замерзнув, я пришла домой пораньше и увидела на кухне семь свечей и свою собственную фотографию, стоявшую вверх ногами. На столе еще лежала поминальник за упокой, в котором было написано мое имя – Надежда. В тот день муж задерживался, и я стала нервничать и злиться на него, так как при нем я не чувствовала себя такой беспомощной.

Надо сказать, что я так сильно нервничала, что на это обратил внимание даже мой врач, сказав, что беременные обычно набирают вес, а я от переживаний уже близка к дистрофии. И вот, помню, сижу я, есть хочется страшно, голова кружится, но на кухню выйти не смею. Сижу и реву и у себя в комнате. Наконец-то пришел муж, я же встречать его не вышла. В итоге у нас разразился скандал: муж кричал, что устал от моих бесконечных слез и даже уже не надеется увидеть на моем лице довольное выражение. “Да что тебе нужно в конце концов?!” – орал он. На крик пришла его мать и тихо сказала: “Не нервничай. Может быть, она скучает по тому, от кого беременна. Ведь ее целыми днями нет дома, где и с кем бывает – непонятно”».