Рудольф Штайнер - GA 222 - Импульсирование мирового исторического становления духовными силами

Принято говорить, что зеркало отражает свет. Это выражение не совсем правильно отвечает сути дела, но, во всяком случае, свет не должен проникать за зеркало. Вследствие чего может свет проникнуть за зеркало? Лишь тогда, когда зеркало будет разбито. И вот, действительно, если человек не оживляет свои мысли, если человек ограничивается только интеллектуальными, мёртвыми мыслями, то он разрушает Землю, разбивает её. И это разрушение начинает осуществляться с её самого тонкого элемента, с теплоты. И в 5-ой послеатлантической эпохе имеют пока только возможность посредством всё большего развития чисто интеллектуальных мыслей губить тепловую атмосферу Земли. Но затем наступит 6-ая послеатлантическая эпоха. И, если к тому времени человечество не отвернётся от интеллектуализма, не перейдёт к имагинациям, то начнётся порча не только тепловой атмосферы, но и воздушной атмосферы; люди станут отравлять и воздух своими интеллектуальными мыслями. А отравленный воздух начнёт воздействовать обратно на Землю и, в первую очередь губить растительность. А в 7-ую послеатлантическую эпоху человек уже получает возможность осуществлять порчу воды, и те испарения, которые образовались бы от воздействия только интеллектуальных мыслей, перевели бы тогда всю жидкую стихию на Земле. И из всего жидкого элемента Земли отформировался бы минеральный элемент Земли. И человек получил бы полную возможность, если он не оживит своих мыслей и тем самым не вернёт обратно Космосу того, что он получил от Космоса, человек получил бы возможность раздробить Землю, распилить её.

Так связано то, что есть как душевное в человеке, с внешне-природным бытием. И одно лишь интеллектуалистическое знание есть сегодня лишь ариманический продукт, служащий для того, чтобы дезориентировать, вводить человека в заблуждение относительно этих вещей. Человека теперь поучают, что его мысли - это мысли, которые не находятся ни в какой связи с бытием Вселенной. Ему напускают туману, ему говорят, что он не может иметь никакого влияния на земное развитие, и что Земля закончит своё существование независимо от его душевной жизни; закончит так, как это предопределяет физика. Но наступит не просто физический конец Земли, наступит такой конец Земли, к которому его приведёт само человечество.

Видите ли, здесь опять один из пунктов, который показывает вам, как антропософия приводит к связям, могущим объединить морально-душевное с внешним физическим миром, тогда как сегодня никакой связи между ними не усматривают, а новая теология считает даже очень желательным сделать моральное вполне независимым от физического. И философы, которые сегодня, задыхаясь и согнувши спину под бременем естественно-научных выводов, плетутся кое-как; они рады, когда могут сказать: «Да, о природе существует наука, а в философии надо довольствоваться категорическим императивом, тем, о чём невозможно никакое точное знание». Такие воззрения сегодня часто не выходят за пределы отдельных школ, но они охватят жизнь, если люди не осознают того, что душевно-духовное соучаствует в физически-чувственном, и как вся будущность этого физически-чувственного зависит от того, что именно человек решится выработать в душевно-духовном. На основании этого можно осознать, с одной стороны - всё бесконечное значение душевной жизни человечества, а с другой - то, что человек, это не просто какое-то блуждающее на Земле существо, но что он принадлежит всей Вселенной. Но, мои дорогие друзья, правильные имагинации и приводят к правильному выводу, а именно: если человек не оживотворит своих мыслей, а предоставит их все дальнейшему умиранию, то эти мысли заползут под Землю, а человек, по отношению ко Вселенной перейдёт на положение дождевого червя. Это вполне действительная имагинация. Человеческая цивилизация должна бы избегнуть того, чтобы человек стал дождевым червем, ибо иначе Земля будет разбита, раздроблена и цель вселенского развития, которая выражена совершенно ясно в задатках человека, не будет достигнута. Всё это - вещи, которые мы должны воспринять не теоретически, не абстрактно, но должны принять глубоко в наши сердца. Ибо антропософия есть дело сердца, и чем более она воспринимается, как дело сердца, тем лучше она понимается.