Татьяна Калистратова - Темная сторона России

Выдумка, думаете, все это? А что бы той рыбине и не жить в Светлояре? Это сейчас окунек с ладошку — за счастье, а раньше, как известно, рыба покрупнее водилась. Если еще учесть, что для лесных людей озеро свято было, то с неводом сюда не смели заглядывать. Так что самая обыкновенная щука могла в покое да на обильных озерных харчах в гигантскую рыбину вымахать.

— Круто! Еще чего-нить расскажи.

Так за разговорами и прогулками прошел день, начало смеркаться. То тут, то там загорались на берегах яркие цветки костров и слышались первые гитарные аккорды.

— А слыхали ли вы, молодые люди и дамы. — Как-то очень тихо подобрался к нам весьма благообразный старичок. — Слыхали ли о том, что не такое уж и светлое место было раньше это озеро?

Юлик посмотрел на старичка и пригласил сесть с нами:

— Да вы присаживайтесь к огоньку поближе. Вас, простите, как зовут?

Старичок, закряхтев, пристроился на одном из чурбачков и представился:

— Климент Игнатьевич. Блинов Климент Игнатьевич. — Потом замялся немного и пояснил: — Потомок староверов местных.

Ого, это уже становилось интересно. Если, во-первых, дед не врал и, во-вторых, если в его семье сохранились какие-нибудь сведения и истории.

— Да-да, — продолжил он, — из староверов я. А знаете ли вы, что жил здесь первенец второго царя рода Романовых Алексея Михайловича и его супруги Марии Ильиничны из рода Милославских, названный в честь деда Михаилом? Это ведь он царем должен был стать, а не Петр, который родился у Нарышкиной. Когда Алексей Михайлович женился во второй раз, на Наталье Кирилловне, в России как раз начались гонения на старообрядчество. Не вынеся неправды, злости и зависти собравшихся около государственной кормушки, сам оттесненный от всех государственных и хозяйственных дел царевич Михаил тайно, в метельную ночь, бежал из столицы от греха подальше. Произошло это событие весной 1673 года, аккурат перед самым вскрытием рек. Благословение на побег, что было для того времени обязательным условием, было им получено, скорее всего, от находившегося в заточении протопопа Аввакума.

Мы слушали старичка Блинова, раскрыв рты. Такого поворота событий мы не ожидали. Приехали посмотреть легендарное озеро, а попали в царские интриги.

— А вы вот завтра поутру в лес сходите. Здесь недалеко, в нескольких километрах всего, найдете родник, а за ним полянка в лесу прячется с тремя крестами. Местные-то вам расскажут, что там богатыри русские похоронены, ан нет, не богатыри там лежат, а царь русский и дети его, оттого и кресты старообрядческие. Вот послушайте, что расскажу вам.

Отче Аввакуме, благослови! — возопил вдруг наш рассказчик так, что мы аж подпрыгнули. — Да не бойтесь, — успокоил он, — я так для красочности в лицах вам рассказываю. Это — как бы Михаил был. А вот и Аввакум: — Благословляю тебя, сын мой, на дальнюю дорогу, и неси свет веры, и будь достоин его. Спешить тебе надо, Михаил. Не пощадят они тебя. Им Феодор удобен на престоле — он слабый, им крутить можно, а ты царствовать воспитан, да Нарышкины худородные и голодные изведут тебя, и жену, и детей. Они кормушку не отпустят. Беги! Сокройся на время. Люди за тобой придут сами, ияк тебе пришлю. Иди к соловецким монахам, они скроют тебя.

И двинулся по ранней весне обоз из трех крытых возков и нескольких саней подальше, на север Руси.

Но вот в один из дней прискакал к обозу верховой. Коротко что-то сказал Михаилу, отдал письмо и ускакал. Вскоре началась суета, и обоз свернул в сторону Волги.

Уже поздним вечером на привале в одном из возков нежный женский голос спрашивал:

— Что случилось, Миша, свет мой?

А густой сильный голос отвечал:

— Вот от старца из Пустоозерска весточку получил, — стерегут нас на Соловках. На Светлояр надо уходить, к Нижнему. Старец пишет, что там Потемкин и Салтыков нас встретят.

— Миша, страшно мне. Не за себя. За тебя, за детей наших страшно. Да и пусто там.

— Да какое ж пусто-то, Оленька! Салтыков с Потемкиным там, почитай, уже шестнадцать лет живут. Вот то-то. Отстроились, схоронились. Ну и нас схоронят. Справимся, сдюжим. Только вот жить нам придется тихо, чтоб никто не знал, кто мы такие. от греха подальше. Свои-то не выдадут, а вот остальным не след ничего знать. Завтра, Оленька, весь день тут пробудем, а по ночи уж и поедем.

И вот, ночами, таясь случайного глаза, по готовой вот-вот вскрыться Волге санный поезд с беглецами направился к устью реки Керженец — мимо Городца, Нижнего Новгорода, мимо Макарьевского монастыря со спящей охраной, чтоб по петляющей лесной реке добраться до укрывающихся в лесной глухомани, близ озера Светлояр, от мира и греха родовитых монахов-отшельников Ефрема Потемкина и Сергея Салтыкова, основателей двух раскольничьих обителей.