Кейла Ноар - Магия и религия в сновидениях

Автор: Элемент Преступления, 6.7.2004

Начну-ка я не с той ноги: с брюзгливой претензии господам авторам сайта. Вот, мол, все неисчислимое богатство и разнообразие порожденных сном нашего разума чудовищ приходится втискивать в несколько таких условных разделов: кошмары, эротика, литература, смешные… А как на счет эротических кошмаров? Или (о, вот это действительно ужас-ужас-ужас…) кошмарной литературы? Уж точно необходим раздел для кошмарно-смешных видений: когда во сне находишся на грани энуреза от страха, но проснувшись и припоминая леденящие души образы, писаешся со смеху. Именно о таком сне я и намерена поведать.

Но помещаю я его в «литературные»: пожалуй, предназначался редактору издательства «Детская литература»: там нет ничего, кроме детских и «юношеских» книжек: «Красная шапочка», «Хроники Нарнии», «Властелин колец», и бледно намеченный «Гарри Потер» (где один из героев вызывает образ злого и вредного профессора в шляпке и с ридикюлем строгой бабушки…) Итак:

* * *

Двор моего «родительского дома» на «малой родине»: выхожу из подъезда, следую в привычном направлении работы. Во дворе – ни души, мертвая, грозовая тишина. И обнаруживаю (этот эпизод снится второй раз, спустя несколько лет) что по двору, между качелями и песочницами свободно разгуливает Лев. Огромный, яркий, золотистый, как пустынный песок, с неукротимой рыжей гривой и очень грозный. Легкой, вальяжной рысью лев трусит ко мне. Я понимаю, что шансов удрать от этого зверя – нет: огромному, здоровому сильному существу на четырех мягких лапах достаточно двух ленивых прыжков, чтобы нагнать тощее, задохлое, прокуренное двуногое, удирающее изо всех своих лядащих сил. Я веду себя так, как обычно поступаю с агрессивными дворнягами: спокойно, медленно и уверено иду вперед, пытаясь поиграть с ним в гляделки «если зверь не бешенный, на человека не нападет». Тут из палисадника доносится какое-то шуршание. Я оборачиваюсь, и обнаруживаю там еще несколько львов: две львицы, самец помоложе, львята-подростки… (Они здесь охотятся!!!) Я останавливаюсь: бежать-то все равно уже некуда. Звери – и старший гривастый самец, и его прайд из палисадника окружают меня – но с абсолютно мирными намерениями. Они ведут себя как дворовые бродячие кошки, которым жильцы выносят объедки: вертятся вокруг, трутся боками и щеками и деликатно облизывают мне руки. Дав «кискам» поласкатся, я иду дальше, своей дорогой…

Картина следующая: я у бабушки. (Которая недавно умерла). Очень реалистично и подробно изображена ее квартирка-хрущевка, ее скрипучее кресло, ее линялый халатик. Но что-то не так: какая-то недобрая бабушка. Мрачная, и лица не видно. Разумеется, это никакая не бабушка! Я начинаю подозревать подмену, она суетливо поджимает ноги: ну, конечно же! Из под халата торчат черные, остроносые мужские сапоги. А под платком, вместо лица… Ну, что полагается иметь назгулу вместо лица? Черную дыру, из которой веет бездной и неземной жутью! А теперь представьте эту метафизическую трещину, зияющую не под живописным готическим капюшоном, а из-под цветастого старушечьего платка… Заподозрив, что ее разоблачили, лже-бабушка поднялась и пошла как бы в туалет (ясное дело, отрезать мне выход) : двухметровая образина с широченными плечами, явно мужских, хоть и несколько нескладных статей пса-рыцаря сутулится, пытаясь изобразить старушечью походку своими сапожищами. И облачена в халат, фартук и платок…

Но во сне чувство юмора нас редко сопровождает: я в панике пытаюсь выскочить в окно (благо первый этаж), однако окна оказываются зарешеченными… Я иду в прихожую, в надежде как-то проскочить мимо бабушки-назгула, и вижу там такую картину: кто-то намеревается вышибить дверь чуть ли не тараном, а лже-бабушка, забыв о притворстве, распласталась на ней всем корпусом. «Черная дыра», хоть и лишена всех «черт лица» и возможной мимики, однако каким-то образом умудряется передавать эмоции: лже-бабушка в панике и очень удивлена.

А я и обрадовалась и испугалась: хорошо, конечно, что кто-то пришел по назгульскую душу, враг моего врага – мой друг… Ну, а вдруг – нет? Мало ли какая субстанция ломает сейчас дверь. Я ретируюсь от греха подальше вглубь квартиры – а там меня ждет тот самый, большой и гривастый лев. На бархатных лапах разгуливает по гостинной и по-кошачьи обнюхивает углы. Я поняла, что дверь ломает его прайд и очень обрадовалась: в дружественности этих крупнейших представителей семейства кошачьих я уже не сомневалась. Обнаружив меня, лев поднимает морду и улыбается. «Последние кадры» сна, на грани пробуждения: «крупный план» золотой львиной морды, с улыбкой чеширского кота. И он говорит! Что в таком роде: «Теперь я буду тебя всегда выручать, ничего не бойся».