Алла Михайлова - Юрий Лонго - «Вся жизнь как под общим наркозом»

Последнее пожелание Юрия Лонго пользователям КМ. RU 2 февраля 2006 года за две недели до смерти.

Валентина Алексеевна Мелета, сводная сестра Юры, старше его на девять лет. Она родилась 9 октября 1941 года, но ещё 5 октября её отецушёл на фронт, и в 1942-ом году погиб, поэтому она видела его только по фотографиям. Мама, Прасковья Ефимовна Ткаченко, уже после войны, в 1948году вышла замуж за Головко Андрея Ивановича, и 23 сентября 1950 года родился Юра. Сейчас Валентина Алексеевна по-прежнему проживает в станице Незамаевская Краснодарского края, откуда родом и сам Юра. Преподаёт математику в местной средней школе. Много её бывших учеников сейчас живут и работают в Москве. Есть среди них и простые рабочие, и те, кто занимает ответственные посты в органах ФСБ, Министерстве сельского хозяйства, в органах милиции, преподают в институтах, техникумах, ГПТУ и тд. Все они хорошие специалисты, просто хорошие люди. Когда бывают в станице, всегда заходят с цветами и чудесными подарками. «Значит, жизнь прожита не напрасно», — говорит Валентина Алексеевна.

Она вспоминает:

— Наша с Юрой мама, Прасковья Ефимовна, работала учителем начальных классов. В нашей станице мама была первая и до сих пор остаётся едйнственной, кому дали звание «Отличник народного образования» среди учителей младших классов. Хотя среди преподавателей старших классов сейчас многие уже это звание имеют. У неё был красивейший почерк, тогда же с нажимом писали, и все сильные ученики в её классе имели такой же почерк, как и у неё. К сожалению, ни я, ни Юра в её классе не учились. Директор школы её очень хвалил и говорил: «Я бы трёх своих учителей поменял бы на одну Парасковью Ефимовну». Но она не рисовала и стихов не писала. Способности к рисованию Юрик унаследовал по линии отца. Его отец и сам хорошо рисовал и оба его племянника тоже рисуют. Но внешне Юрик больше похож на маму, у него только фигура отцова и характер отцов.

Когда Юрик родился, мне исполнилось уже девять лет. Я всегда хотела иметь братика или сестричку и была очень и очень этому рада. Мы с Юриком, как брат и сестра, очень любили друг друга. У нас даже такой показательный случай в детстве был. Наши родители в этой же средней школе, где и я преподаю, тоже учителями работали, и у нас в Геленджике от Комитета народного образования был пионерский лагерь «Просвещение». Я каждое лето отдыхала в этом пионерском лагере, и однажды соседи Юрику говорят: «Ты, Юра, здесь играешь, а Валя-то уже приехала». То ли им показалось, что я вернулась, то ли подшутить над ним хотели. И вот он прибежал домой с такой радостью, по огороду бежал, по кукурузе, вбежал в комнату с такой радостью, а меня нет. И звал меня, и кричал долго-долго, бегал, искал и куда только не заглядывал. Очень расстроился, сел и расплакался. Полтора часа, бедный, плакал, всхлипывал. Соседи уже не знали, как свою вину перед ним загладить: «Юра, да мы пошутили. Ну, не плачь же, Юра!» Так ему было обидно и хотелось меня видеть. Очень сильно соскучился. И когда Юра подрос, тоже стал в этот же пионерский лагерь на лето ездить.

У меня есть хорошая фотография, где у меня в школе в десятом классе последний звонок, а Юрик как раз первый класс окончил. Мы всем классом плачем на последней школьной линейке, а Юра там стоит, как министр, в красивом, светлом костюмчике, выделяется среди других одноклассников и так жалобно-жалобно на меня смотрит.

Я его нянчила на руках. Он же у нас в садик не ходил, и нас с мамой переводили в разные смены, чтобы мы могли нянчить его. Он такой ребёнок был общительный, а вот в садик не мог ходить и всё. Хотя абсолютно не болел, но только доносим метров за сто, как «коробочку» открывает и плачет, пока не придём и не заберём его. И даже в ясельки мы никак не могли приучить его ходить. Может, его там кто-то напугал? Няньки у него были, переростки, кто школу побросал, таких и нанимали. И бабушек нанимали, и носили его с мамой к бабушке. В общем, человек восемь, наверное, у него нянек было. Но ни в ясельки, ни в садик он так и не пошёл. Он был не баловный мальчик, и мы с ним неплохо справлялись.

Общительность — это у нас семейная черта. Я тоже везде была своим человеком, где бы ни училась — и в школе, и в институте. Меня везде принимали, и я всегда и со всеми находила общий язык. После окончания школы я поступила в Майкопе на заочное отделение Адыгейского государственного педагогического институт. В любой компании, как правило, формируются две группы. Вот и у нас учились, с одной стороны, дети из интеллигентных семей, а, с другой стороны, выходцы их деревень, из отдалённых аулов. И у меня даже есть фотография, где я стою между этими двумя группами как раз посередине.