Тогда, страшно рассердившись, Лена воскликнула:
— Ну, вот, теперь и ребёнку такую фамилию дадут!
Тут не выдержал даже нотариус и вмешался, сказав:
— Это уже их право, захотят — фамилию матери дадут, не захотят — отца.
Каждое слово, написанное здесь, правда. Всё это было засвидетельствовано близкими Юре людьми в суде. Комментарии, как говорится, излишни. Эта женщина — хищница, для которой имеют значение только собственные интересы.
Валентина Алексеевна Мелета рассказала, как однажды Юра приезжал с Леной к ним в станицу:
— Я начала разговор о Юле, а Юра сказал, что не надо при Ленке. Я спрашиваю: «А что такое?»
— Да Ленка терпеть её не может.
Я говорю:
— А в чём дело?
А он:
— Да она хочет своего ребёнка.
— Ленка мне жаловалась: «Посодействуй, поговори с Юриком насчёт ребёнка, а то он никак не хочет. Ну что же это такое? Я с ним сама, как с ребёнком нянчусь, а мне, в конце-то концов, тоже хочется и своего ребёнка иметь».
Я ей говорю: «Какой ребёнок, если вы спите раздельно?»
А Елена мне отвечает:
— Не хочет так, можно за помощью ЭКО обратиться. Деньги у него на это есть.
Конечно, она мне кажется опасным человеком. Брехливая очень.
Рассказывала Валентина Алексеевна и о том, как вела себя Елена после Юриной смерти:
— Один раз уже после смерти Юры она мне звонила в полпервого ночи. Я так испугалась, думала что-то случилось. А она, мне показалось, просто пьяная была. В общем, 28 марта было сорок дней, как Юра умер. Я хотела сороковины отметить раньше — 26-го. Говорят, что раньше можно отмечать. И вот она мне как раз ночью звонила под 26-е. У меня уже всё готово было для того, чтобы Юру помянуть, так она как понесла:
— Не смей! Юра мне сказал: «Только 28-го!»
Я спрашиваю:
— Как сказал? Кто сказал?
А она кричит:
— Нет! Не сказал! Написал!
Я поняла, что-то с ней не то. И дальше кричит:
— Не смейте! Если только вы отметите 26-го, будет очень плохо! Очень плохо!
Думаю: «Кому плохо? Что еще может произойти плохого?»
Я расстроилась, конечно. Утром говорю мужу:
— Помянем 28-го, а то, если что случится, потом буду себя винить…
ПРОХОДИТ НЕ ВРЕМЯ — ПРОХОДИМ МЫ
Из MOЕГO ДНЕВНИКА
Прошлого уже нет, а будущего может и не быть.
Древние говорили: «Проходит не время, проходим мы».
Всё в настоящем. Как быть, если прошлое со мной,
и у меня есть память?
Почему же за девятнадцать лет знакомства и исправно сыгранную роль жены, Елена на момент его смерти не имела ничего? Так и оставалась прописанной в своей квартирке в городе Дзержинском Московской области, которую вся её семья купила, продав квартиру во Владикавказе на центральной улице Ноя Буачидзе. В этой подмосковной квартирке умерли и мама, и старшая сестра, и она говорила, что не может в ней жить. После четырёх с половиной месяцев брака Юрий дал ей фамилию; прописку так и не дал. В начале 90-х, также, как и в советское время, сложно было взять чужую, не относящуюся к твоему роду, фамилию. А Елена Семененко хотела быть Лонго. Накануне свадьбы, которая состоялась 15 ноября 1995 года, он предусмотрительно взял с неё расписку, что Елена согласна на развод и на имущество не претендует. Именно так там и написано:
В Мещанский районный Загс от Семененко Анелины Аркадьевны паспорт III-ИО № 536733
Заявление
1. Даю своё согласие на расторжение брака с Лонго Юрием Андреевичем в моё отсутствие.
2. Претензий на квартиру и материальные ценности не имею.
3. Без официального брака (свадьбы и кольца), ответственности со стороныЛонго Юрия Андреевича за брак и семью, оставляю за собойморальные права человека (право выбора и свободы).
Заявление написано мной собственноручно.
14.11.95.
Подпись (Анелина Семененко)
В числе других документов — право собственности на квартиры и прочих — Юра привёз эту расписку своей дочери за две недели до смерти. Если человек идёт в Загс, как и положено, с действительно любимой женщиной с целью создания семьи, таких расписок не берут. При жизни Юры у Елены не было ничего. Он разрешил ей жить в квартире на Сущёвском валу. Ладно — живи, коли исправно играешь роль жены. Он говорил мне: «Малышок, не обращай внимания. Она просто эффектная и фотогеничная. Пусть будет». Она жила в квартире, в которой мебель сложно назвать мебелью, дрова да и только — настолько совковой она смотрится сейчас. А из техники — только старый советский телевизор марки Орион. Вот так жила, блистая на телеэкране, «жена» Лонго.
Читать дальше