Станислав Хохель - Чудеса возможны, или Путь к Волшебству

Сейчас мне предстоит решить главную часть задачи – найти психологические корни её болезней. Это мне внове, ведь обычно моя работа проистекает в обратном направлении – человек излагает психологическую составляющую проблемы и лишь затем иногда проговаривается о своих болезнях и по ходу нашего разговора осознаёт, что ему нужно проработать, чтобы от них избавиться. Здесь же придётся плыть против привычного мне течения.

В ходе дальнейшей беседы мне удаётся выяснить важную деталь: у Николь неполадки с мамой. Я с облегчением вздыхаю – ну вот, хоть одна привычная зацепка есть, можно раскручивать дальше…

Однако ручеёк информации, который, как я надеялся, выведет меня к океану чудесных возможностей, вскоре начал растворяться в зыбучих песках инертности моей пациентки.

Итак, что я знаю о её взаимоотношениях с матерью? Николь трудно с ней общаться, потому что мать все время высказывает ей свои претензии и обиды – это факт. Однако Николь научилась не втягиваться в ее манипуляции и держать дистанцию – благо, материально она от нее не зависит, живет отдельно… Похоже, что линия матери ничего нам не даст. Все взрослые недоразумения Николь проработаны уже давно, да и семейная жизнь с мужем, тоже поначалу нелегкая, давно наладилась… Психологические корни ее болезней неочевидны – во всяком случае, лежат они очень глубоко. Но ведь как-то же ей удаётся разрушать свой организм! Ну и задачка же мне выпала!

Я пытаюсь выйти на первопричину болезни, но дальнейшая беседа почти ничего не дает – Николь выглядит вполне благополучным человеком по всем жизненным направлениям. Тогда я начинаю внимательно вглядываться в ее внешний облик, пытаясь получить дополнительную информацию.

Что за человек передо мной? Рассеянный взгляд, зажатая поза… Неожиданно для нее и для себя самого я предлагаю ей расслабиться и сесть прямо. Однако как только Николь пытается выпрямиться, у нее начинает болеть матка.

Ура – вот оно! Наконец-то я на правильном пути!

Мы выясняем, что привычка жить в постоянном напряжении, подавляя внутреннюю боль, сформировалась очень давно – во всяком случае, Николь живет с ней столько же, сколько себя помнит. Это означает, что проблемы осознанного периода ее жизни, о которых я ее расспрашивал, думая, что они были причинами ее болезней, проявились уже после ее привычки зажиматься и скручиваться в неудобную позу. Значит, речь идет о раннем, очень раннем детстве – возможно, именно там и лежит корень ее несчастий.

– Ваша мать рассказывала о том, как вы появились на свет? – спрашиваю ее я.

– Очень немного. По-моему, она сильно заболела после родов и меня долго, недели две, не носили к ней.

Помолчав и подумав некоторое время, я задаю новый вопрос:

– Как вы считаете, как должен чувствовать себя ребенок, оставшийся без тепла и молока матери в первые же часы своей жизни?

– По-моему, отвратительно.

– Представьте себе этого ребенка. Как он выглядит?

Николь на минуту сосредотачивается, а затем внезапно из ее глаз выкатывается слезинка:

– Он… Он очень несчастен.

– Что вы чувствуете, представляя себя на месте этого ребенка? Ведь он и есть вы.

– Мне трудно представить себя на его месте. Мне больше хочется побыть его матерью, дать ему то, чего не смогла в свое время дать ему его мать.

– Прекрасно, сделайте это.

Николь берет на руки воображаемого ребенка и укачивает его, что-то ему шепчет. Потом кормит из воображаемой бутылочки, предварительно долго подержав ее в ладонях. Затем объявляет мне:

– Он успокоился. Сейчас ему хорошо.

– Отлично. Теперь вам нужно вернуть его на место – то есть, внутрь себя. Поместите его в своё сердце. Растворите его в себе.

Николь молча проделывает предложенное мной упражнение, а затем говорит:

– Есть.

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно.

И действительно, теперь ее поза изменилась. Поразительно, но Николь сидит прямо и расслабленно совсем без усилий. Помолчав, она говорит мне:

– Матка уже не болит. Я чувствую, что мы нашли корень моих болезней. Очевидно, я обиделась на мать еще тогда, в роддоме, обиделась настолько сильно, что теперь страдаю болями в матке… Я всегда чувствовала эту обиду, но не могла понять – за что? Ведь все взрослые недоразумения я вроде бы уже проработала на многочисленных тренингах, которые я посещала…

Я только сейчас вспомнила, что первая пища, которую я получила, меня шокировала. Она не была ожидаемым живым материнским молоком – отсюда, наверное, и пожизненные проблемы с желудком. А плохое зрение, наверное, потому, что я все это время не хотела видеть реального корня своих проблем.