Тензин Гьяцо - Традиция Махамудры Гелуг и Кагью

Что же происходит в результате такого понимания? Рассматривая это и основываясь на разуме, мы приходим к полному убеждению, что даже если ум производит видимость чего-либо как самосущего и истинно существующего, оно не существует этим невозможным способом. Иными словами, теперь мы убеждены в том факте, что ум просто создаёт видимость чего-то и заставляет это казаться существующим своей собственной силой, а ум уже не считает и не доказывает, что это существует таким образом, поскольку фактически ничто так не существует. Следовательно, просто вспоминая наше двоякое убеждение о кажимости истинного, самосущего существования и в то же время о полном отсутствии такового, мы ощущаем, что ум теперь прозревает всё как иллюзию, сон, отражение луны в воде и т. п.

Потому глубокое осознание, достигаемое нами после выхода из полной погружённости в пустоту, оказывается таково, что мы видим вещи, как выразился автор, как сны, миражи, отражения луны в воде, и иллюзии. Иными словами, мы видим, что хотя ум продолжает давать бессвязную видимость вещей, они не существуют так, как они кажутся. Однако, относительно существующие явления – не иллюзии. Относительно существующая еда может создать эффект – наполнить наш желудок, а иллюзия еды – не может. В послемедитативный период мы практикуем, наблюдая видимости именно таким образом.

Текст продолжает:

«Когда ты одновременно сможешь воспринимать видимость вещей так, чтобы она не скрывала от твоего ума их пустотность, и видеть их пустотность без прекращения проявления умом их видимости, это будет означать, что ты непосредственно проявил превосходный ум-путь, познающий всё в единстве пустоты и зависимого возникновения, которые являются синонимами».

Практикуя таким образом, мы осознаём, что пустотность и зависимое возникновение являются совершенными синонимами. Они оказываются вместе как равные. Когда мы смотрим с точки зрения понимания смысла пустотности чего-либо, мы понимаем его зависимое становление «тем» или «этим» просто в силу умственного обозначения. И наоборот – на основе проявления зависимо возникающих вещей, наш ум проявляет также и их пустотность. Через врата основы пустотности, наш ум одновременно позволяет видеть вещи существующими зависимо. Таким образом, на одном этом основании, смотря на всё с точки зрения пустотности, мы выстраиваем богатейшей запас глубокой осознанности, а смотря на всё с точки зрения зависимого возникновения, строим на нём же богатейший запас благих заслуг.

Текст продолжает эту мысль:

«Достижение плода – единения двух тел будды – возникает вследствие объединенной практики мудрости и метода. Это следует из того факта, что у всех вещей – [два уровня истины] – и пустотность, и проявление».

Мы должны проводить исследование на особой основе – на примере нашего ума, и на этой основе прийти к чёткому пониманию двух его уровней истины. На одной этой основе мы приходим к ясному пониманию и зависимого существования, и пустоты, или к условному и глубочайшему уровням истины – двум уровням истины о чём угодно. Ум, который с ясным пониманием проявляет одновременно эти два уровня истины, есть ум-путь неразделимых метода и мудрости. Практикуя путь, описанный автором, мы в конце концов переживаем, что наш ум даёт начало этому уму-пути метода и мудрости. На основе этого предельного ума-пути как непосредственной причины, мы прямо проявляем два набора тел будды – два тела формы (рупакая), а именно тело блаженства (самбхогакая), и тело эманаций (нирманакая), и два всеобъемлющих тела (дхармакая), а именно – тело глубокой осознанности (джняна-дхармакая), имеющее отношение к всезнающему уму, и тело собственной природы (свабхавакая).

Текст завершается посвящением автора и колофоном.

«Эти слова написаны созерцателем-отшельником Лосангом Чокьи Гьялценом, который слышал много наставлений. В силу накопленных тем самым благих заслуг пусть все существа быстрее станут торжествующими буддами, пройдя этим путем ума, помимо которого не существует иных врат в состояние покоя.

Я собрал эти техники, ведущие к распознанию великой печати реальности – махамудры, вняв настойчивым просьбам Гедун-Гьялцена, обладателя монашеского звания учёного безграничных познаний в десяти областях знания, и Шераба-Сенгье из Хатонга, обладателя монашеского звания мастер десяти трудных текстов. Осознав всё безумие заботы о восьми мирских дхармах, оба они теперь живут в уединении вдали от людей, избрав жизнь мудрецов и сделав этот путь ума сердцем своей практики. Написать этот труд меня просили и многие из других моих учеников, искренне желающие практиковать махамудру на её предельном уровне.