Дипак Чопра - Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни

На наше с Сандживом счастье, отец восстал и против слишком строгого воспитания. У нас был любящий отец с широкими взглядами, по складу характера неспособный поддерживать строгую дисциплину. Когда мне было лет восемь, мы с братом подрались с кем-то из двоюродных. Мама об этом узнала и потребовала объяснений. Мы, понурив головы, оправдывались: мол, наши братцы обзывались нехорошими словами.

– А дальше что? — спросила мама.

– Тогда мы тоже стали обзываться, — сказали мы.

Мама резко отвернулась и замолчала — это значило, что ничего хорошего нам ждать не приходится. Она рассказала про драку папе за ужином, но папа не рассердился.

– Это я виноват, — печально заметил он. — Плохо вас воспитывал. — Отложил вилку и вытер губы салфеткой. — Не буду сегодня ужинать. Попощусь в одиночестве за свои ошибки.

Отец всю жизнь был искренним до наивности, так что я уверен, что это была не хитрость и не манипуляция. Однако воздействие этого психологического приема оказалось сокрушительным. Папа встал из-за стола, как мы с Сандживом ни умоляли его остаться. Он нас не слушал и попросил маму убрать его тарелку. Я очень рано узнал, как это горько — подвести свое домашнее божество, особенно когда оно такое доброе.

Границы между мирами, где мы живем, созданы искусственно. Мы живем за ментальными стенами, поскольку убеждены, будто мы так хотим или нам так полагается. Простое доказательство тому — никому никогда не удавалось оторваться от Индии. Уйти от нее — все равно что малышу играть на улице без бдительного присмотра матери, сидящей у окна наверху. За мной, похоже, присматривал Бхригу. Несколько лет назад я сидел в своей клинике в Лахойе, и мне вдруг захотелось проделать ритуал, к которому приучила меня мама. Она открывала наугад «Бхагавад-Гиту», тыкала пальцем в первую попавшуюся строчку, а потом размышляла над ней. (По-моему, христиане иногда поступают так же с Библией — и, подобно маме, тоже, наверное, пытаются толковать божественную мудрость, обращенную к ним лично.)

Мне попалась знаменитая строчка из десятой книги, где Кришна рассказывает воину Арджуне о своих сверхчеловеческих качествах («Из очистителей Я — ветер, из носящих оружие Я — Рама, из рыб Я — акула, из рек Я — Ганга»), а именно — «Из великих мудрецов Я — Бхригу». В этот миг зазвонил телефон. Это был мой друг профессор Арвинд Шарма, он звонил из Канады. К нему из Индии приехал знаменитый исследователь астрологии бхаргавов, который был к тому же пандит, брамин, поддерживающий традицию бхаргавов. Арвинд тут же вспомнил обо мне. Может быть, мне интересно узнать, что написано в моем свитке? По спине у меня побежали мурашки. Однако, к сожалению, плотное рабочее расписание не позволило мне встретиться с пандитом лично. Пандит посоветовал мне читать особые мантры, а потом я получил по почте крошечную статуэтку Бхригу. Я честно попытался читать мантры, однако через неделю-другую вернулся к своим привычным техникам медитации и начисто позабыл об этом случае.

Через некоторое время я приехал к родителям в Дели и упомянул в разговоре странную историю моего дяди Тилака-чача. Отец почему-то сделал вид, будто помнит брата лишь смутно. Еще кто-то сказал, что мне надо обязательно обратиться к астрологу-бхаргаву, раз уж не получилось встретиться с тем пандитом. Я засомневался. Бесчисленное множество индийцев регулярно обращаются к астрологам, но у нас в семье подобное было не принято, и вообще все это интересовало меня куда меньше, чем родителей. Однако почему вокруг меня все время упоминается Бхригу? Вдруг он хочет что-то мне сказать? Ответ на этот вопрос проще всего было узнать в том же Хошиарпуре. Ехать туда на машине было далековато, однако один из братьев моего отца был адмирал индийского флота в отставке. Он запросил военный вертолет — и вот уже через несколько часов мы, как по волшебству, спустились с небес в Хошиарпуре, куда много лет назад совершили паломничество мои родственники. Местные жители никогда не видели летательных аппаратов и глядели на нас, разинув рты.

Мы прибыли в святилище, нас встретили высокопоставленные жрецы, которые каким-то образом прослышали о нашем появлении. Старейшина обратился к нам с краткой речью. Нам задали несколько вопросов — сначала мне, потом отцу, которому к тому времени уже исполнилось восемьдесят. Он отвечал гораздо пространнее меня, но вскоре мы оказались у самой двери святилища, где нас окружила еще одна группа жрецов и потребовала, чтобы мы произнесли подобающие случаю молитвы и совершили жертвоприношения.