А Смирнова - Секреты мироздания

В самом деле, если бы время представляло собой не что иное, как последовательность наступающих друг за другом явлений, и если бы вне нашего сознания не существовало никаких средств для измерения времени, то нам ничто не помешало бы при всяком движении считать равными те части времени, в течение которых проходятся равные пути, так как они кажутся следующими друг за другом через равные промежутки. Следовательно, мы могли бы с одинаковым основанием рассматривать любое движение как равномерное. Однако сама природа вещей достаточно убедительно свидетельствует, что равномерное движение существенно отличается от неравномерного; следовательно, равенство промежутков времени, на котором это основывается, представляет собой нечто большее, чем содержание наших понятий. В силу этого следует придти к выводу, что равенство времени имеет под собой определенное основание, находящееся вне нашего сознания, и, по-видимому, мы скорее познаем его извне — из наблюдения над равномерным движением».

Ньютоновское представление о времени на протяжении более 200 лет оставалось незыблемым и оказало заметное влияние на развитие техники и естествознания. Теория относительности Эйнштейна поколебала в умах ряда исследователей идею абсолютного времени классической механики. Эйнштейн на основе анализа результатов экспериментов со световыми явлениями отказывается от существования эфира и ставит свет в особое положение, считая, что свет относительно любых движущихся тел имеет одну и ту же скорость. Постоянство скорости света в пустоте он возводит в закон, формулируя его следующим образом: «…закон постоянства скорости света в пустоте должен одновременно выполняться для движущихся относительно друг друга наблюдателей таким образом, что один и тот же луч света имеет одну и ту же скорость относительно всех этих наблюдателей». Этот закон становится важной основой для разработки специальной теории относительности. Однако сей закон подвергся критике уже с момента своего появления; недоумения по поводу этого закона публикуются и в настоящее время. Многих удивляет, почему скорость в природе ограничивается 300 тыс. км/с (скорость света в пустоте), когда астрономические наблюдения фиксируют движение небесных тел и со скоростями, в несколько раз превышающими эту скорость.

В специальной теории относительности Эйнштейн обосновывает новую кинематику, базирующуюся на принципе относительности пространства и времени. Принцип же относительности Галилея однозначно предопределяет абсолютность пространства и времени, сформулированные Ньютоном.

Великий французский математик, механик и философ-просветитель Жан Лерон Д’Аламбер(1717–1783) так же, как Ньютон и Эйлер, считал, что «время по своей природе течет равномерно».

При этом «нельзя сравнивать между собой две вещи различной природы, какими являются пространство и время, но можно сравнивать отношение частей времени с отношением частей пройденного [телом] пространства, — писал Д’Аламбер в книге «Динамика»…Совершенно очевидно, что никакое тело не может сообщать движение самому себе. Оно может быть выведено из состояния покоя только в результате действия какой-либо внешней причины». Причем «простейшим законом, которому может следовать тело в своем движении, будет закон равномерности…..Закон равномерности, присущий движению как таковому, дает нам одно из лучших оснований, на которое может опираться измерение времени при помощи равномерного движения. <���…> При равномерном движении отношение промежутков времени равно отношению соответствующих частей пройденного пути. Таким образом, равномерное движение дает нам одновременно и средство сравнить отношение промежутков времени с таким отношением, которое наиболее доступно нашим чувствам, и средство осуществить это сравнение наиболее простым способом. Следовательно, в равномерном движении мы находим наиболее простую меру времени… Закон равномерности, т. е. равенство отношения между промежутками времени и отношения между пройденными путями, является свойством этого движения, взятого само по себе. Поэтому равномерное движение имеет наибольшее соответствие с длительностью, и вследствие этого оно наиболее пригодно служить мерой этой длительности, поскольку части последней следуют одна за другой также неизменно и равномерно. Напротив, всякий закон ускорения или замедления движения, так сказать, произволен и зависит от внешних обстоятельств. Неравномерное движение не может быть поэтому естественной мерой длительности».