Бэрд Сполдинг - Жизнь и Учение мастеров Дальнего Востока

У меня не хватает слов, чтоб описать это ослепительное зрелище. Крыльев у них не было, но все равно они были похожи на стаю ангелов; я нисколько не преувеличиваю. Простояв с минуту, как завороженные, они поклонились и стали ждать. Внезапно, Бог весть, откуда, грянула музыка. Мне рассказывали о божественных голосах, но до этого я никогда их не слышал. Все мы тут же встали со своих мест. Наконец, все двенадцать во главе с матерью уселись за стол. Мы опять отметили, что во время ходьбы они не производят никакого шума, хотя и не стараются идти тихо.

После этого в воздухе снова сгустился туман, а когда он рассеялся, появилось еще двенадцать человек—одна женщина, а остальные мужчины. Среди них был и наш друг-«летописец». Пока они стояли, прозвучала еще одна песня. На последних аккордах все двенадцать без малейшего шума заняли свои места.

Не успели они усесться, как комната снова погрузилась в полумрак. Когда дымка рассеялась, в дальнем конце зала мы увидели шесть мужчин и семь женщин: в центре стояла прекрасная девушка-подросток, а вокруг нее три мужчины и три женщины. Все женщины были прекрасны, но та, что стояла посредине, затмила их всех. Некоторое время они постояли, склонив голову, и вдруг снова послышались звуки небесной музыки. Затем вступил хор. Мы встали. Казалось, будто нас окружают мириады волшебных существ, поющих в один голос; и ни одного печального рефрена, ни одного минорного тона! Радостный, свободный поток музыки, идущий от души к душе, уносящий нас все выше и выше, пока мы не потеряли последнюю связь с землей.

Пение умолкло, и все тринадцать ангелов уселись на свои места. Наши взгляды были прикованы к матери Эмиля. В сопровождении двух женщин она подошла к нашему столу и села во главе его. При этом у ее левой руки бесшумно выросла гора тарелок. Освещение в зале потускнело, но каждого из тридцати семи осенял все тот же свет, поначалу столь нас озадачивший; но самый прекрасный нимб увенчивал голову нашей почетной гостьи. Похоже, одни мы так живо реагировали на происходящее. Для остальных все это было в порядке вещей.

Какое-то время мы сидели молча; затем наши гости затянули новую Радостную, беззаботную песнь, и все в зале ее подхватили. После этого молодая женщина, восседавшая во главе нашего стола, встала и вытянула перед собой руки. В них появилась небольшая буханка хлеба шириной два дюйма и длиной около пятнадцати. Остальные тридцать шесть вставали, подходили к ней и брали из ее рук такую же буханку. Затем они проходили вдоль столов и раздавали каждому по ломтю. Наша госпожа тоже обнесла час хлебом.

Протягивая ломоть, она говорила: «Разве вы не знаете, что Христос пребывает в вас самих и во всем сущем? Разве вы не знаете, что у вас чистое, совершенное, юное, вечно прекрасное, божественное тело? Разве вы не знаете, что Бог сотворил вас по Своему образу и подобию и дал вам власть надо всем? Каждый из вас, сам по себе, всегда есть и будет Христом, совершенным, единорожденным Сыном Божиим, в котором благоволение Его Отца-Матери. Вы чисты, совершенны, святы, божественны, едины с Богом, вы само Добро; Божьи дети, все до одного, могут предъявить свои Сыновние права на Божественность». Когда все получили по куску, мать Эмиля вернулась на свое место; буханка в ее руках была все такого же размера, как и в самом начале.

По окончании этой церемонии на столах начала появляться еда. Она помещалась в больших закрытых сосудах. Словно по волшебству, они выростали перед нашей госпожой. Снимая крышку за крышкой, она продолжала нас обслуживать. Первую тарелку передала женщине, сидевшей справа, затем той, что сидела слева; женщины передавали их дальше; так каждый из сидевших за столом получил по изрядной порции.

За ужином наш Руководитель спросил мать Эмиля, какой атрибут Бога она считает основным. «Любовь», — ответила она не задумываясь. А затем пояснила: «Посреди Божьего рая, то есть в самой глубине нашей души, растет Дерево Жизни, и Любовь — самый ценный, самый дорогой, совершенный и животворный из его плодов. Люди, постигшие истинную природу Любви, считают ее величайшим изо всего, что есть в мире. Я могла бы добавить, что это еще и величайшая целебная сила. Любовь отвечает любым запросам человеческого сердца. Божественный Принцип Любви устраняет все печали, все болезни, все неприятности и беды, с которыми сталкивается человечество. Если бы все люди правильно поняли и использовали хрупкую, но безграничную силу Любви, мир исцелился бы от всех ран, и сладостный покров ее небесного сострадания погасил бы все раздоры, покончил с невежеством и исправил все человеческие ошибки.