Бхагван Раджниш: Записки сумасшедшего. 10000 будд

Я благодарен всем вам. Каждый Мастер был благодарен своим ученикам, потому что ученики более изобретательны. Лао-цзы был благодарен Чжуан-цзы, потому что Чжуан-цзы был более изобретательным. Я не говорю, что он был не столь прекрасен… он был более искусен, чем Лао-цзы. Будда был благодарен Махакашьяпе, потому что Махакашьяпа был более искусен. И так было всегда, и так и будет всегда. Докажите, что вы мои настоящие ученики, чтобы я тоже мог сказать: «Спасибо вам». Да, я вас благодарю, спасибо вам. Божество довольно.

Мир должен уметь видеть обычные, маленькие вещи, чтобы увидеть необычные. Вот почему я говорю, что я непросветленный. Просветленность и непросветленность — это две стороны одного целого. Но целое знает только тот, кто может сказать: «Я больше не просветленный». Например, есть один единственный человек, который не вошел в этот Ноев ковчег, Дж. Кришнамурти, он слишком просветленный. Ему тоже надлежит стать непросветленным, только тогда он станет целым. Вот почему смотреть в глаза Мастеру, это смотреть в глаза невежеству. Глаза открываются с трудом, вот почему я в теле. Обязательства должны выполняться.

Сотрите эту слезу с моего глаза. Мне следует притворяться просветленным, а просветленные люди не должны плакать.

Это дает ощущение такой радости, такого покоя, такого блаженства — иметь всех вас вокруг себя. Это восхитительно. Иисус не испытывал такого блаженства… я имею в виду компанию, которая собралась вокруг него. Это вовсе не была приятная компания, одни евреи. Вокруг меня тоже много евреев. Евреи — прекрасные люди, но вот быть иудеем — неправильно. Соблюдать традиции, принадлежать традиции, быть связанным религией — неправильно.

Правильно просто быть самим собой. В этом заключается мое учение — просто быть собой со всей своей чистотой, без страха… что бы это за собой ни повлекло, без страха, потому что разных людей это приведет к разному.

Шила думала купить для меня самолет. Самолет за миллион долларов, чтобы я мог летать… но ведь я и так летаю, летаю без какой-либо лицензии, и летаю в таких высотах, где уже нет никаких ограничений. В других местах везде ограничения.

Я слышал… Один человек очень быстро вел машину, когда вдруг остановился, посмотрел на жену, на тещу, которая сидела позади, и сказал: «Итак, давайте решим сразу, кто ведет машину, ты или твоя мать».

Это замечательно. Не нужно даже тратить миллионы долларов… восхитительно. Я сейчас высоко. Это так замечательно.

Сатьям… Шивам… Сундарам

Истина… Добро… Красота

Бога будет более точным охарактеризовать словом «красота», а не «добро» и «истина». Мы являемся просто вниманием и осознанием; даже химия в это не может вмешаться…

Я снова ребенок,

Я слышу, куда бежит эта вода

И где кончается берег…

Какой берег.

Я расслаблен двадцать четыре часа в сутки, поэтому спать очень трудно. Я расслаблен… нет, я и есть расслабленность.

Как бы ни был мужчина красив, всегда в нем есть что-то безобразное, и наоборот; как бы ни был он безобразен, всегда есть в нем что-то красивое. А женщины всегда красивы.

Разве вы не видите, что я смеюсь? Я делаю все возможное, чтобы заставить вас засмеяться. Не слушайте никого, продолжайте идти к высотам, которые известны только невеждам, к высотам, до которых могут дойти только те, кто не много знает. В знании многого нет ничего ценного. Незнание ведет к высотам. Незнание ведет к истине. Вот почему я сказал, что Дж. Кришнамурти переполнен знаниями. Он настолько интеллектуален, что если он с этим расстанется, он снова окажется непросветленным, таким же, как я.

Знать — значит не знать.

Не знать — значит знать.

Это именно то, о чем говорят Упанишады, и они говорят об этом очень правильно.

Я не могу видеть, но могу плакать,

Я могу снова быть ребенком.

Только очень немногие люди познали такой простор.

Это бывает редко. Это как раз то, что мы все ищем, ждем, желаем, что бы мы ни делали. Это и есть конец.

Вы можете пойти куда угодно, в церковь, в мечеть, в храм, но куда бы вы ни пошли, к целому вы не придете. А оно столь прекрасно. Я чувствую себя так хорошо.

В существовании самые главные элементы — это кислород и водород… Они могут найти огромное применение, но не зря политики были против новых химических соединений, против любых наркотиков. Само слово «наркотик» стало опасным. Они ведут с наркотиками такую борьбу, потому что люди могут прийти к самопознанию, а когда люди приходят к самопознанию, политики лишаются своей власти над ними, а они ведь любят свою власть.