Луис Ривера - Есть только те, кто сражается

— Нам с тобой досталось, лодка, — сказал он. Распухшие губы слушались плохо. — Здорово досталось. Но мы с тобой хорошо сражались. И не наша вина, что теперь мы годимся только на свалку. Акула тоже хорошо сражалась. Она успела сделать очень много. Гораздо больше, чем мне бы хотелось. Ей это не помогло, но она достойна того, чтобы о ней говорили с уважением. Существо, которое сражается до конца, заслуживает уважения, будь то рыба или человек.

Он немного помолчал. Представил себе, как акула лежит на самом дне. Огромная, но уже совершенно не опасная. И теперь стаи мелких хищных рыбешек спокойно рвут на куски ее великолепное тело. Скоро от нее останется лишь скелет. А потом и он станет чьей-то пищей или домом. Рано или поздно он растает в глубине. И ничто больше не будет напоминать океану об этом исполине.

— Никто не узнает об этой схватке, акула, — сказал Север. — Скоро умру и я. И также послужу пищей тем, кто не способен бросить и принять вызов. Мой скелет также облюбует какая-нибудь глубоководная рыба. Мы будем лежать с тобой на дне моря, пока не исчезнем из этого мира совсем. Кто выиграл и кто проиграл — будет абсолютно неважно. Между нами не будет разницы. Мы равны. Нет победителей и побежденных. Есть лишь те, кто сражается, и те, кто приходит пировать на поле боя после сражения. Раньше и я был из этих. Но ты, акула, научила меня быть героем, а не падальщиком. И за это я тебе благодарен. Хотя это был жестокий урок.

«Зато теперь я знаю, как оказался на том берегу… Только вот кто же этот рыбак? Кто он?.. А впрочем, какая разница!»

Ему было трудно думать. В голове бухал тяжелый молот, перед глазами опять плыли красные круги. Гораздо легче было просто лежать и смотреть в одну точку на горизонте. Не думая ни о чем. Чувствуя, как с каждой капелькой крови уходит жизнь.

Он знал ответ на самый главный вопрос А больше не было ничего важного, сейчас, перед лицом смерти. Поэтому можно было отдохнуть.

Север то проваливался в забытье и оказывался в сером тумане, где были лишь покой и умиротворенность, то возвращался в этот мир, и тогда приходила боль.

Лодка плыла по воле волн. Но море ведало, куда нести человека.

Сколько прошло времени, Север не знал. Может, час, а может, неделя. Он был еще жив. Но все чаще и чаще проваливался в туман. Когда приходил в себя, то видел, что вокруг ничего не меняется.

Один раз он очнулся оттого, что кто-то толкнул лодку. Север схватил обломок весла и попробовал встать, но голова закружилась, и он тяжело навалился всем телом на борт.

— Ну и пусть, — прошептал он.

Но это была всего-навсего стая дельфинов. Они немного покружили вокруг лодки, словно предлагая человеку поиграть с ними, и, поблескивая спинами на солнце, скрылись вдали. Север снова был один.

— Мне очень больно, лодка, — сказал он. — Так больно, что сердце вот-вот разорвется.

«Но я не хочу терять сознание. Без него, конечно, легче, но я хочу прочувствовать каждую минуту жизни. Их осталось не так много, чтобы впадать в забытье».

Он попробовал устроиться поудобнее. В конце концов ему удалось положить раненую руку так, что боль стала чуть меньше. Север отдохнул, потом сделал несколько маленьких глотков воды. В голове немного прояснилось.

— Ну вот, — сказал он, — теперь я не провалюсь в этот чертов туман. По крайней мере, сейчас…

Он посмотрел на лазурное море, на преломленные в голубой глубине солнечные лучи, на мерное движение сверкающих на солнце волн и почувствовал, как к глазам подступают слезы.

— Море… Только море. Безмолвное, беспощадное, величественное, чарующее, грозное… Но все же только море… Мир так велик, а я больше ничего не смогу увидеть. Раньше мне не давала его увидеть моя пустая жизнь, теперь не даст смерть. Как же они похожи! Я был мертв тридцать лет. Потом прожил за несколько дней полную жизнь, и теперь, когда едва научился, как жить, — снова уходить в ничто. Жаль.

«Другие не живут и дня. Они мертвы от рождения до последнего дня на земле, — подумал он. — Так что не стоит жаловаться. Незнакомец и старый рыбак подарили мне несколько дней настоящей жизни. Она была наполнена до краев. Я осознавал, чувствовал каждый ее миг. Не стоит жаловаться. Это был великий подарок — возможность познать самого себя».

Он слабо улыбнулся. Сожаления больше не было. Осталась лишь легкая грусть. Потом к горлу подкатила тошнота, в глазах потемнело, и Север снова провалился в серый туман. Но теперь даже там он чувствовал боль.