У. Г. Кришнамурти - Ошибка просветления

Ты начинаешь с предположения, что ЛСД – это чтото ужасное. Почему, интересно? Я не поддерживаю и не рекомендую его. Наркотики всего лишь вызывают опыты, а то, о чем я говорю, не является опытом. Но вся молодежь на Западе попробовала их – маленькие девочки и мальчики, каждый – вот почему они вдруг заинтересовались всеми этими индийскими штуковинами; не потому, что они недовольны своим богатством или ценностями. Они попробовали ЛСД, и это дало им чувство того, что должно быть нечто большее в сознании. Но это обычные опыты.

Все эти религиозные опыты ничем не отличаются от опытов, испытываемых при принятии наркотиков. Я знаком с мальчиком, который никогда не слышал о тибетской литературе, но, когда он был «в трипе» (как они выражаются), он пережил опыт всевозможных мандал (мистических схем). Он стал рассказывать о них и както встретил парня с Тибета, который описал их ему. Как возможны такие вещи? Тебе не обязательно быть в Тибете; не важно, где ты, понимаешь, все это часть сознания. Даже Дональд Дак стал частью человеческого сознания.

Ты не можешь испытать ничего, что ты мог бы назвать своим собственным. Что бы ты ни испытывал, каким бы глубоким ни был этот опыт, он является результатом знания, которое есть часть твоего сознания. Ктото когдато обязательно испытал это блаженство – назови его «экстазом», назови его каким угодно именем – не обязательно ты – ктото уже испытал это, и этот опыт является частью твоего сознания. Ты должен прийти к такой точке, где вообще нет такой вещи, как новый опыт: ктото уже испытывал его раньше, так что он не твой.

Святой или мистик – это старьевщик, который испытывает то, о чем говорили видящие, так что он все еще находится в поле дуальности, в то время как видящие функционируют в неделимом состоянии сознания. Мистический опыт необычен, потому что это не интеллектуальный опыт; он помогает им подругому смотреть на вещи, подругому чувствовать, подругому испытывать чтото и интерпретировать для других высказывания видящих.

Мир должен бы быть благодарен скорее святым, чем видящим. Если бы не святые, о видящих бы давнымдавно забыли. Видящие не зависят ни от каких авторитетов; то, что они говорят, и есть авторитет. Об этом говорили видящие, а святые – некоторые из них – переживали опыты, и это стало частью их опыта. Они пытались поделиться этим (опытом) с помощью музыки и всевозможных вещей. Но это не опыт, которым можно поделиться с кемто еще; это вообще не опыт.

Святые пытаются рассказать тебе, так что они всегда в поле дуальности; в то время как видящий, или назовите его как угодно, находится в состоянии неделимого сознания. Он не знает, что он свободный человек, и потому перед ним не стоит вопрос освобождения других. Он просто живет в нем, он говорит об этом, и потом он уходит. У Гаудапады не было учеников – он отказывался учить кого бы то ни было. Рамана Махарши по крайней мере был нашим современником – мы о нем коечто знаем. Он никого не учил, никого не инициировал. Такой человек не зависит ни от чьих авторитетов. Великие учителя никогда не используют авторитеты, и они не интерпретируют святых. Святые помогают тебе подругому смотреть на вещи, подругому их интерпретировать.

Видящим не станешь ни через какую садхану (духовную практику); это не в твоих руках. У видящего не может быть ученика, у видящего не может быть последователя, потому что это не опыт, которым можно поделиться. (Ты не можешь поделиться даже обычным опытом. Можешь ты рассказать комуто, кто никогда не испытывал секс, что такое сексуальный опыт?) Видящие оригинальны и уникальны, потому что они освободились от прошлого в целом. (Даже мистический опыт – это часть прошлого.) Не то чтобы для такого человека прошлое полностью исчезало; но для него прошлое не имеет эмоционального содержания – оно не действует постоянно, окрашивая действия.

Это конец всего: ты должен полностью сдаться. Нет джняна марги (пути видения); нет вообще никакой марги (пути) – признать себя побежденным – и в результате получается джняна (видение). Это не самоотречение в обычном смысле слова; это означает, что ты ничего не можешь сделать. Это абсолютная капитуляция – абсолютная беспомощность. Это нельзя вызвать никакими усилиями или силой воли. Если ты хочешь поддаться чемуто, то только чтобы чтото получить. Вот почему я использую слова «состояние полной капитуляции». Это состояние капитуляции, где все усилия прекратились, где прекратилось любое движение в направлении получения чегото. Любое хотение, будь то хотение того или хотение сего, полностью отсутствует.