У. Г. Кришнамурти - Ошибка просветления

У. Г.:Скажи это просто. Я не могу понять очень сложную структуру – мне это трудно, понимаешь. Наверное, я слабо выраженный идиот или чтото вроде того, я не знаю – я не могу понять отвлеченное мышление. Ты можешь выразить это очень простыми словами. В чем именно твой вопрос? Потому что ответ уже там; я не должен давать тебе ответ. Обычно я перестраиваю вопрос, перефразирую его так, чтобы он оказался бессмысленным для тебя.

Вопрос:Ответ, скрытый в вопросе, выносится на поверхность?

У. Г.:Вот и все. Вот почему я и хочу понять, в чем именно твой вопрос. Тут нет никакой хитрости. Я не хочу подбрасывать тебе еще один вопрос. Но я должен понять твой вопрос, тогда я смогу выразить его посвоему и отбросить его назад тебе. И ты сам обнаружишь, без моих подсказок, что в этом вопросе нет никакого смысла; впрочем, я не говорю: «Твой вопрос – бессмысленный вопрос».

Знаешь, этот диалог помогает только тогда, когда мы доходим, мы оба, до сути дела и осознаем, что никакой диалог невозможен и никакой диалог не нужен. Когда я говорю «понимание», «видение», эти слова означают для меня нечто другое.

Понимание – это состояние, в котором уже нет вопроса; ничто там не говорит: «теперьто я понимаю!» – это основная преграда между нами. Ты можешь понимать то, что я говорю, но это тебя ни к чему не приведет.

Я хочу подчеркнуть еще один момент: все вопросы, которые ты задаешь, должны быть твоими собственными вопросами – тогда есть смысл продолжать диалог. Это должен быть твой вопрос. Так есть ли у тебя вопрос, который ты можешь назвать своим собственным, вопрос, который еще никто никогда не задавал до тебя?

В:Нас интересуют многие вопросы, которые задают люди, и мы чувствуем, что это наши вопросы.

У. Г.:Каковыми они не являются. Ты обнаружишь, что это совсем не твои вопросы.

Вопрошающему должен прийти конец. Именно вопрошающий создает ответ; а вопрошающий возникает из ответа, иначе вопрошающего нет. Я не пытаюсь играть словами. Ты знаешь ответ и хочешь подтверждения от меня, или ты хочешь, чтобы я пролил свет на твою проблему, или тебе любопытно – если ты хочешь продолжать диалог со мной по какойто из этих причин, ты просто теряешь время зря; тебе надо пойти к богослову, мудрецу, ученому мужу – они могут пролить свет на подобные вопросы. Все, что меня интересует в таком диалоге, это помочь тебе сформулировать твой собственный вопрос. Попытайся сформулировать вопрос, который ты можешь назвать своим собственным.

У меня вообще нет вопросов. Я прихожу сюда и сижу, и тут у меня пусто, но не в том смысле, в котором вы используете слово «пустота». Пустота и полнота – это отнюдь не две разные вещи; невозможно провести границу между вакуумом и полнотой. Но тут нет ничего – ничего, так что я не знаю, что я скажу. Что ты извлечешь из меня – это твое дело – оно твое, а не мое – тут нет ничего, что я мог бы назвать своим собственным. Это твоя собственность, потому что ты извлек из меня ответы – это не мое, я не имею никакого отношения к этим ответам. Это не ответ. Я не даю тебе никаких ответов.

Это как любое другое рефлекторное действие: ты задаешь вопрос, и чтото выходит отсюда. Я не знаю, как это работает. Это не продукт мышления. Все, что выходит из меня, производится не мыслью – но чтото выходит. Ты бросаешь мяч, и мяч отскакивает, а ты называешь это ответом. В действительности все, что я делаю, это перестраиваю вопрос и отбрасываю его тебе назад.

В:Вопрос извлекает ответ?

У. Г.:На вопрос нет ответа, так что вопрос больше не может оставаться там. В этом смысле у меня нет никаких вопросов, кроме вопросов, необходимых мне, чтобы функционировать в этом мире, – других вопросов у меня нет.

В:Ваш ответ – это только отражение вопроса?

У. Г.:Это не мой ответ, потому что вопрос больше не остается здесь. Вопрос становится как будто моим вопросом; поскольку у него нет ответа, он не ждет никаких ответов; вопрос сжигает сам себя, и остается энергия. Ты не можешь продолжать так девять или десять часов, а я могу. Это не истощение энергии, а постоянное прибавление ее. Речь является энергией: речь – это выражение этой энергии.

В:А что, если я спрошу вас, скажем, о квантовой механике?

У. Г.:Тут я не знаю – вот мой ответ, так что вопрос в любом случае исчезает. Все знание о квантовой механике, которым я обладаю, есть там, и оно выходит наружу, прямо, как стрела. Все, что только туда заложено, все выходит наружу. Но такие вопросы, как: «Существует ли Бог?», «Является ли жизнь простой случайностью?», «Правит ли миром совершенная справедливость?» – на эти вопросы нет ответов, так что вопрос сжигает себя.