Аллан Чумак: Тем, кто верит в чудо

О том, кто забыл свое высшее предназначение, укоризненно говорят: «Забыл о Боге!» И еще: «Он творит свою судьбу неразумно!» А что может быть печальнее, чем неразумная судьба?

Один человек в молодости просил у Бога силу изменить мир. Прошло много лет, и он молился уже по-другому: «Кажется, то, что я задумывал сделать раньше, — слишком трудная задача; жизнь утекает сквозь пальцы, а мне не удалось изменить ни одного человека. Позволь мне изменить своих ближних!» Когда он состарился, к нему пришла мудрость, и он понял, что даже семья — это слишком много; если удастся изменить только самого себя — этого будет больше чем достаточно. «Позволь мне сделать это!» — обратился он к Богу с горячей молитвой. Но Бог ответил: «Слишком поздно. У тебя совсем не осталось времени. С этого надо было начинать».

Представь линию человеческой судьбы. В момент рождения человек находится в точке «ноль» — на горизонтальной оси времени и на вертикальной оси жизненных сил. Он растет, развивается, набирается знаний и опыта — линия его судьбы идет полого вверх. В экстремуме — точке максимальной полноты жизни — она изгибается и устремляется вниз — сил у человека становится меньше и меньше, приближается старость. В конце концов линия судьбы утыкается в горизонтальную ось, в точку смерти, ее координата на вертикальной оси — «ноль». Когда человек проходит через «ноль» рождения и «ноль» смерти, он ближе чем когда бы то ни было в своей жизни к всевидению, всезнанию, всеощущению. Новорожденный младенец ничего не знает, не умеет и не может делать, но его сознание чисто, он прозревает Вечность, из которой явился на этот свет. Он видит и знает Бога в своей душе. Уходя по линии своей судьбы из точки «ноль», взрослея, он постепенно (не так быстро, как ты себе представляешь) забывает этот опыт. Приближаясь к смерти, человек ощущает дыхание Вечности — он так же близко к Богу и самому себе, как и в момент рождения. Вот почему старики и малыши так хорошо понимают друг друга.

Если человек, утеряв в течение жизни истинное «я», но, двигаясь дальше по линии своей судьбы, однажды снова обретает себя самого, то к вратам Вечности в точке смерти подходит Творец, сознательно владеющий дарами Духа — всевидением, всезнанием, всеощущением, господин своих божественных, творческих возможностей. Человек совершил круг жизни и вернулся к своему истоку — Богу в себе. Он выполнил свое предназначение на Земле — открыл свое божественное начало, воплотил в себе торжество Царства Божьего на Земле.

И в этом случае никто не может посетовать на то, что его судьба была несчастной или неразумной…

Мне было двадцать девять лет, я оставил спорт, тренерскую карьеру и выбрал совершенно другую дорогу — стал работать в райкоме комсомола. Все в моей жизни изменилось. Райком — это огромное количество людей и встреч, я оказался в бешеном водовороте человеческих контактов, встречался с молодежью, руководителями предприятий и организаций, решал самые разные проблемы. И получил отличную школу общения, знаний психологии, умения понять человека и эффективно помочь ему и словом, и делом.

Наверно, я неплохо справлялся со своей работой, потому что через пару лет меня уже прочили в начальники отдела горкома. Мне светила блестящая карьера! Но вот беда, что-то во мне неосознанно противилось такому выбору. Я уже видел, что деятельность комсомольского, а потом, конечно, партийного номенклатурного работника выхолащивает человека, застит взгляд, уводит прочь от живых проблем, делает функционером и карьеристом. Я начинал понимать, что на этом поприще выработал свое и, если останусь, начну лгать и себе, и людям.

Такое решение — отказаться напрочь от великолепного, по меркам тех времен, жизненного шанса — трудно принять сознательно и в одночасье. Порой мы подводим себя к нему постепенно и подспудно. Так вышло и у меня. Где-то полгода я размышлял, но так ни к чему и не пришел.

Все решил случай.

Как раз в то время первым секретарем нашего райкома стал один молодой функционер. Пренеприятнейшая личность, высокомерный, авторитарный и жесткий тип. Он был из тех, кто идет к своему посту, перешагивая через людей. И вот как-то мы с ним заспорили, а потом сцепились не на шутку. Осторожная разумность нашептывала мне: «Остановись! Себе дороже будет!» Но в пылу спора я уже закусил удила и вовсе не собирался останавливаться. Дело кончилось тем, что я высказал несимпатичному «старшему товарищу» все, что о нем думаю.