Владислав Радов - Выходы из тела. Управление реальностью

— Мы всегда так встречаем вернувшихся. Это всё для тебя. Мы рады, что ты снова дома. — Сказала подошедшая ко мне девушка, и заговорщически улыбнувшись, спросила — ты помнишь меня?

— Ирина! — Вскрикнул я, и, подняв её на руки, закружил.

Потом мы стояли с ней обнявшись, и я лишь чувствовал дружеские похлопывания по спине со стороны проходящих людей. А карнавал, казалось, только набирал силу.

— Побежали, искупаемся в море и вернёмся, — предложил я ей.

Мы побежали, а потом полетели, едва не задевая верхушки деревьев.

— Как я мог всё забыть!? Где я был всё это время!? — Крикнул я, стараясь быть услышанным на фоне звучащей музыки.

— Теперь это не важно. Главное, что ты дома.

Открылся вид на бескрайнее и изумительно синее море. И зазвучала другая музыка. Весь дальнейший полёт нас сопровождал голос Фредди Меркьюри, придавший какой-то невероятный объём окружающему пространству.

И вдруг картинка начала рассыпаться, а уже через мгновение, я очнулся в своей кровати в привычном мире.

«Нет! Какой кошмар!» — первое, что пришло в голову, когда я снова увидел потолок своей комнаты. Нервная попытка снова уснуть ни к чему не привела. Первые минуты пробуждения были похожи на панику. Но потом я всё же успокоился.

Теперь я просто разглядывал причудливый рисунок старых выцветших обоев. Была ночь. Лишь свет от уличного фонаря освещал часть стены резким бледным светом. «Что же это было?», твердил я себе, все более приходя в себя. И хотя события, только что пережитые мной были свежи в памяти до мельчайших подробностей, тем не менее, я уже не сомневался, что видел всего лишь сон. «Всего лишь сон», твердил я себе, как бы успокаивая. Как будто следующей успокаивающей фразой должна была стать: «Кошмар кончился и теперь всё хорошо».

В голове крутился и не давал покоя какой-то вопрос, который я всё не мог сформулировать. Что-то важное хотел я сказать сам себе. Но что? Лишь одна тоска и подступающая вновь знакомая депрессия. Встав с кровати, я походил по комнате, потом пошёл на кухню и, не смотря на то, что была ночь, сделал себе кофе. Нужно было решить что-то важное. Да, этот сон слишком похож на какую-то реальность. Но ведь это иллюзия. Тогда почему я действительно узнавал всех этих людей и ту девушку Ирину, а теперь не помню, что знал их раньше. Нет. Не это главное. Эти вопросы были слишком мелкими и второстепенными.

И в какой-то момент вопрос всё-таки всплыл в сознании. Я понял, о чём хотел себя спросить. Возникло сразу несколько вопросов, объединённых одним смыслом.

«Почему я никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым и свободным? Почему никогда не испытывал такой огромной, можно сказать тотальной любви и никогда чувство, что ты находишься дома не было таким однозначным и бесспорным?»

Как всем нормальным людям мне была знакома любовь. Да и ощущение счастья было частым гостем в моей жизни. Но испытанное во сне нельзя было сравнить с какими-то событиями моей жизни. Меня там просто разрывало изнутри, как будто мой личный объём не соответствовал объёму воспринимаемых чувств. Никогда не думал, что это можно мерить объёмами.

Что же это за иллюзия такая? Может иллюзия здесь, а не там. Или везде. Нет, это уже слишком. Да и при чём здесь иллюзия или нет. Важно, что прожив на тот момент свои уже почти тридцать лет, я никогда не испытывал ничего подобного.

Стоя у ночного окна, я хотя и смотрел на привычный слякотный пейзаж, хотя и видел привычную зимнюю московскую погоду, но мыслями был явно не здесь. Вдруг со всей очевидностью я понял, что увиденное мною не может быть просто сном. Я действительно там был. Ни один психиатр мне не докажет, что это не так. Плевал я на их знания о снах, галлюцинациях и тому подобное. Может быть, до сих пор мне снились только сны. Но только не сегодня. Да по большому счёту и это не важно. Важно одно.

Я находился там в таком состоянии и окружении, за пребывание в котором готов отдать всё. Если для этого нужна моя жизнь, то, пожалуйста, берите. Не хочу я прожить ещё тридцать лет, и не знать, не чувствовать ничего подобного.

Всё более и более погружаясь в депрессию, я не видел никакого выхода. Смерть не гарантировала ничего. А вдруг обман? Наложу на себя руки, а там ничего нет. Приходилось, как обычно вытягивать себя из психологической пропасти, тем более что сегодня намечался рабочий день. Этот сон счастья сделал меня несчастным. А может быть дело тут не в несчастье. Просто я глубоко вошёл в какое-то неопределённое состояние, когда будущее не кажется уже чем-то ясным и однозначным, а зависает в положении тайны, загадки. Но неопределённость эта вдруг начинает сопровождаться ощущением прикосновения к запредельному и необъяснимому.