Борис Алмазов - Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии

Так ли внезапно произошло обращение будущего святого, иначе ли пришел он, терзаемый муками совести и страхом посмертной кары, в обитель преподобного Адриана – судить сложно – никаких документов или иных свидетельств о тех событиях, происходивших полтысячелетия тому назад в глухом и диком лесном углу России, не существует.

Мы даже не знаем, как звали его в миру, и кем он был до того, как стал разбойничать. Есть в этом глубокая мысль: Господь прощает, даже то, что людской суд простить не может, когда раскаяние искреннее, а жажда избавления от греха и обретения Божьего Царства становится не только помыслом, мечтой, но и ежедневным тяжким стремлением, трудом и подвигом. Потому и знаем мы святого только по его монашескому имени – Киприан, коим нарек его святой Адриан Ондрусовский, а все прочее, былое до того, умерло и забыто.

Каким тяжким покаянием обрел преподобный Киприан святость, что происходило в его душе, какие соблазны и муки он преодалел – неведомо. Жизнь души, а тем более души монаха – тайна, открытая только Богу.

Но доподлинно известно, что трудился Киприан не покладая рук. Его молитвами, мозолями и кровавым потом на месте разбойничьего логова, обители греха и злобы, поднялся Николаевский Стороженский монастырь в Новгородской Обоненской пятине, при Ладожском озере, на месте, называвшемся Сторожки.

А вот тут уже есть и документальные этому свидетельства: 14 мая 1587 года царь Феодор Иоаннович пожертвовал Николаевской Стороженской пустыни несудимую грамоту, в которой, между прочим, писано: «Строитель Киприан нам бил челом и сказал: было де и в том монастыре двадцать братов, а ныне де и в том монастыре тридцать братов, а нашей де милости ны оброчнаго хлеба и денег в тот монастырь ничего не идет, питаются от своих трудов: и отец наш блаженныя памяти царь, и великий князь Иван Васильевич всея Руси пожаловал, дал в тот монастырь обжу земли, на воск и на ладан, и в руги и в милостивы место, и обелил им тое обжу ото всяких податей». Грамоту эту еще при жизни строителя Киприана, 25 июня 1598 года, подтвердил царь Борис Годунов.

Своей подвижнической жизнью, отличающейся благотворительностью и милосердием, прп. Киприан стяжал еще при жизни дар чудотворения.

Неизвестно точно, когда скончался святой. После его смерти многие по его молитвам получали небесное заступление. Когда были обретены его мощи тоже неизвестно. В позднейших документах упоминается только, что: «Мощи преподобного Киприана почивали под спудом в Николаевской, бывшей монастырской, церкви».

Адрес: Николо-Стороженский монастырь, Ленинградская обл., Волховский р-н, дер. Сторожно.

Сначала оговоримся, что для истории монашества, наиболее освещенная документами, внешняя, обращенная к «миру», сторона монастырской деятельности имеет второстепенное значение. Мерилом монашеской жизни нельзя считать экономическое благополучие или упадок, потому что монастырь, прежде всего, духовный организм.

Паданский Введенский женский монастырь был учрежден на самом рубеже XIX и XX веков – в 1900 году. Однако возникновение иноческой жизни на этом месте относится к более раннему времени: уже в XVI веке здесь существовал небольшой мужской монастырь. Прежде чем обратиться к истории Введенской обители, будет справедливо, если мы сначала уделим наше внимание ее предшественнице – ныне забытой Корнилиевой пустыни. Ее основатель, преподобный Корнилий, по преданию, был учеником и сомолитвенником преподобного Александра Свирского. Свой монастырь он основал в 1549 году в Винницком погосте на реке Шокше на Пада-острове (откуда пошло название – Паданский, или Падостровский), «на черном лесу меж мхом и болотом». Как сообщает писцовая книга Обонежской пятины 1582–1583 годов, преподобный Корнилий в то время был еще жив: «На монастыре ж келья игумена Корнилия, да семь келий, а в них живут 11 братов черноризцев». Пустынь принадлежала к тем заонежским монастырям, которые не владели крестьянскими и бобыльскими [9]дворами. Кроме небольшой пашни ей принадлежали «коровницкий дворец», где жили монастырские служки, а также водяные мельницы и рыбные ловли на реке. Ежегодно за землю и мельницы братия в государеву казну должна была вносить «по полтора рубля московских денег да пошлин с рубля по десяти алтын». «Насельники» питались своим трудом, «денежной и хлебной руги» не получали. При жизни преподобного Корнилия была поставлена большая теплая (с трапезною) деревянная церковь во имя св. Николая Чудотворца.