Франсис Риверс: Книжник

Он покачал головой, опустив глаза.

— К сожалению, сейчас я плоховато соображаю и вряд ли способен кого-то учить. — Он потеребил лежащий рядом мешок. — Но я принес с собой письма. — Сделанные им точные, слово в слово, списки с оригиналов. Он отчаянно обернулся к Епенету, как к хозяину. — Наверное, кто-нибудь мог бы их почитать.

— Да, конечно, — Епенет, улыбаясь, поднялся с места.

Сила вынул один свиток и дрожащей рукой передал римлянину. Епенет стал читать одно на Павловых посланий коринфской церкви. Завершив чтение, он какое то мгновение подержал свиток в руках, потом акку ратно скатал и возвратил Силе.

— Вот такая твердая пища нам и была нужна!

Сила бережно убрал свиток.

— А можно еще что-нибудь? — придвинулся ближе Куриат.

— Выбирай.

Патробас прочитал одно письмо Петра. Когда-то Сила сделал с него множество списков, чтобы разослать по церквям, которые прежде помогал основывать Петру.

— Петр ясно говорит здесь, каким ценным помощником ты был ему, Сила.

Силу тронула похвала Дианы, и эти чувства тут же его насторожили.

— Это слова Петра.

— Однако написанные на прекрасном греческом языке, — подчеркнул Патробас. — Вряд ли это родной язык Петра.

Что можно было сказать в ответ, чтобы это не показалось хвастовством? Да, он помогал Петру отточить мысли и правильно изложить их по-гречески. Петр раньше был рыбаком и трудился в поте лица, чтобы прокормить семью. А пока он надрывался на озере со своими сетями, Сила, удобно устроившись, учился, сидя у ног строгого равнина, который требовал запомнить наизусть всю Тору до последнего слова. Бог избрал Петра одним из двенадцати. А Петр избрал своим писарем Силу. По Божьей милости и благодати Сила сопровождал Петра с женой, когда те отправились в Рим. Всю оставшуюся жизнь он будет со смиреной благодарностью вспоминать проведенные вместе с ними годы.

Хотя основным языком в Иудее был арамейский, Сила умел говорить и писать по-еврейски, по-гречески и по-латыни. Мог довольно сносно объясниться с египтянами. Каждый день он благодарил Бога за возможность помогать служителям Господа теми дарами, что имелись в его распоряжении.

— Каково это — быть рядом с Иисусом?

Снова мальчик. Ненасытная юность. Совсем как Тимофеи.

— Я не сопровождал Его и не был в числе тех, кого Он избрал.

— Но ты же знал Его.

— Я знал про Него. Два раза встречался и говорил с Ним. А теперь я знаю Его. Я знаю Его теперь как Господа и Спасителя — так же как и вы. Он живет во мне, а я — в Нем, посредством Святого Духа. — Он приложил руку к груди. Господи, Господи, хватило бы мне веры, как Петру, до конца, если бы меня прибили к кресту?

— Что с тобой, Сила? Опять что-то болит?

Он покачал головой. Физическая опасность ему не грозила. Не здесь. Не сейчас.

— Кого ты знал из двенадцати учеников?

— Какие они были?

Сколько вопросов: в точности как те, на которые ему приходилось отвечать бесчисленное множество раз на стихийных собраниях от Антиохии до Рима.

— Он знал их всех, — нарушил молчание Патробас. — Он входил в Иерусалимский совет.

Сила заставил себя собраться с мыслями.

— В годы, когда Иисус проповедовал, я не был знаком с ними. — Ближайшие сподвижники Иисуса были не из тех, с кем Сила пожелал бы свести знакомство. Рыбаки, зилот, мытарь. Он избегал общества таковых, потому что иметь с ними дело, повредило бы его репутации. И только позже они стали дороги ему, как братья. — Я слышал проповедь Господа однажды на берегу Галилейского моря и несколько раз — в храме.

Куриат весь подался вперед, упер локти в колени, подбородок в ладони.

— Что ты чувствовал в Его присутствии?

— Встретив Его в первый раз, я подумал, что этот молодой раввин мудр не по годам. Но, взглянув Ему в глаза, когда Он говорил, я ощутил страх. — Призадумавшись на миг, он качнул головой. — Нет, не страх. Ужас.

— Но Он же был добрым и милосердным. Так нам рассказывали.

— Это так.

— Как Он выглядел?

— Я слыхал, что от Него исходило золотое сияние, а из уст Его — огонь.

Сила стал вспоминать:

— Однажды, на горе, Петр, Иаков и Иоанн видели его преобразившимся… Но Христос оставил Свою славу и явился нам в образе обычного человека. Я не раз видел Его. С виду в нем не было ничего особенно привлекательного. Но когда Он говорил, это было со властью самого Бога. — Он унесся мыслями в дни, когда сам он еще не повстречал Господа — дни, полные сплетен, перешептываний, вопросов, задаваемых вполголоса, когда священники недовольно обсуждали что-то, сбившись тесными кучками, в коридорах храма. По большей части из-за них Сила и отправился в Галилею, чтобы самому посмотреть, кто же такой Иисус из Назарета. Он чувствовал их страх, а позже — видел жуткую зависть.