Кика - Человек и его Вселенная

За годы и даже десятилетия, прошедшие с той далекой поры, его и без того очень богатое воображение настолько развилось, что к шестидесяти годам он уже был в состоянии вообразить себя самым мудрым на зависть мудрейшему из мудрецов всех времен и народов самому мулле Насреддину, не только в каком-то Восточном полушарии, конечно же, нет, но даже … Вы не поверите, если я вам скажу. Но даже во всем Байоне тоже.

Но и его, я бы сказал, гипертрофированное воображение не в состоянии было представить, во что бы оно превратилось, если к семидесяти годам он, наконец, не понял бы, что то единственное, я подчёркиваю – единственное, его отличие от обыкновенного автомата, а именно, его сознание, спит в нем, притом очень и очень крепким сном.

И если ваш покорный слуга, выспавшись, в состоянии был сам проснуться, или в любое нужное ему время мог бы проснуться от слабого звонка своего будильника, то, к великому сожалению, его спящее сознание подобными качествами не обладало. И когда он это понял, ему стало совершенно ясно, что придётся изрядно потрудиться, если он надумает вдруг разбудить своё сознание.

Сперва ему придётся понять, что со спящим сознанием он подобен человеку, который, хотя и умеет держаться на поверхности воды, но совершенно не умеет плавать, и течение вполне естественно может унести его не только к водопаду, или к водовороту, или к скалам, но и что самое страшное, к хищникам тоже. Причём, его понимание должно быть настолько ясным и глубоким, чтобы у него появилось огромное желание, во избежание подстерегающей его опасности, во что бы то ни стало, разбудить своё сознание, или, образно выражаясь, “пробудиться”.

Потом, ему не только придётся узнать, что и как ему следует делать, чтобы хотя бы постепенно “пробуждаться”, и не только придётся научиться это делать, но, что самое главное, а для него самое страшное, это то, что ему придется и делать это, притом ежедневно.

Затем, ему придется мобилизовать для своего “пробуждения” не только все имеющиеся у него весьма и весьма малые силы, но даже и крохотные силы его жены.

И, наконец, эти их совместные буквально смехотворные, с позволения сказать, усилия, каким-то чудотворным образом должны оказаться настолько большими, чтобы они в состоянии были преодолевать то действительно огромное сопротивление, которое он постоянно будет испытывать в очень длительном процессе своего “пробуждения”.

Только с его чрезмерно богатым воображением, можно себе представить, что все эти условия он сумеет выполнить, но даже и в этом случае он получит для своего “пробуждения” лишь только шанс, хотя и это намного больше, чем дырка от бублика.

Дорогие друзья, как вы думаете, захочет ли ваш покорный слуга “пробудиться”, и тем более, сможет ли он это сделать, если даже захочет, когда “спать” намного легче, чем “пробуждаться”, а он всю свою жизнь был в плену своей лени и всегда не только искал и находил, но даже и использовал одни лишь пути с наименьшим сопротивлением?

И когда ваш покорный слуга осознал ситуацию, в которой он оказался, это его так поразило, так поразило, что он самым решительным образом решил во что бы то ни стало…

Вы глубоко заблуждаетесь, если подумали, что он решил во что бы то ни стало “пробудиться”. Конечно же, нет, потому что он всего лишь решил обязательно написать стихотворение и посвятить его всем нам.

Скажу вам по секрету, что я уже успел ознакомиться с этим стихотворением, и признаюсь вам, что оно показалось мне по меньшей мере непонятным. Судите сами, ваш покорный слуга своё стихотворение почему-то назвал “Мечта озарённого”. Скажу вам откровенно, что будь моя воля, я, незадумываясь, назвал бы это стихотворение “Бредом сумасшедшего”. Далее, снабдив его совершенно непонятным эпиграфом, он почему-то посвятил весь этот бред нам. Причём тут мы? На что он намекает?

Правда, справедливости ради надо признать, что в этом стихотворении есть одно место, которое мне действительно было понятно, и я с тем, о чём говорилось в этом месте, вполне согласен. Я уверен, что и вы согласитесь, когда при чтении стихотворения ваш покорный слуга дойдёт до слов:

Я потерял ума остатки,

И вовсе не соображал.

Но мне очень хотелось бы услышать ваше мнение о стихотворении, чтобы я, наконец, успокоился, узнав, что не я один так думаю.

Дорогие друзья, я хочу предложить вам необычный тост. Если кто-нибудь сочтёт возможным присоединиться к нему, то я буду очень рад, но я ни на кого не обижусь, если даже останусь в гордом одиночестве.