Александр Петров - Странствующий

И вижу я там множество молящихся православных, живущих на земле, но духом вознесенных в эти высоты сердца. И вижу множество людей, о которых они молятся. И вижу, как Господь милостиво благословляет каждого, чье имя звучит. И дивлюсь я увиденному, а уста немолчно несут сладчайшее Имя, произносимое на земле: Иисус…

– Слава Тебе, Показавшему нам Свет! – благодарит и ликует тварный мир.

– Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое, – звучит под сводами храма баритон священника.

– Видехом Свет истинный, прияхом Духа Небесного, обретохом веру истинную, Нераздельней Троице поклоняемся: Та бо нас спасла есть, – поет хор.

Невидимый занавес приоткрылся на миг и снова закрыл от меня панораму вечности. Сейчас это где-то живет и кажется возможным, но таким неприступно далеким. Литургия закончилась. Выхожу из храма. Сознание, как с высокой горы, сходит в низины земли.

– Это страшно – стоять у Престола Божиего!

– А Престол в алтаре храма – это не то же самое? Перед земным Престолом тебе не страшно? Бог восседает и на Небесах, и в каждом земном православном храме.

– Зачем нам открывают это?

– Для укрепления веры.

– Из чего все это? Откуда оно?

– Это живет в центре сердца. Господь человеку от рождения вместе с душой вкладывает семя Царства Небесного. И каждый может при желании пройти этот путь.

– А почему всё так знакомо? Будто происходило раньше.

– Ты читал об этом в Евангелии и у Святых отцов. Бог Слово познается через слово откровения, данное Святым. Вот почему Церковь обязывает непрестанно читать Евангелие и Предания. Тогда свет Истины просвещает всего человека: дух, душу и тело. То, что ты прочел и принял сердцем, остается с тобой навечно.

– Благодарю тебя. Что же мне делать дальше?

– Странствовать. Ты же для этого вышел из дома.

– Мне бы сначала к настоящему страннику примкнуть.

– Да вот он – только оглянись.

Оглядываюсь и действительно вижу присевшего на траве худощавого мужчину лет пятидесяти с выгоревшим рюкзачком за спиной, с иконой на груди. Да и сам он напоминает мне кого-то иконного. Только кого, сейчас не вспомнить. Радость от пережитого и от этой нежданной встречи наполняет меня.

– Экий ты колоритный, брат, – открываю рот от восторга. – Дай-ка я тебя рассмотрю… Силён, силён!

– А теперь поругай, – просит собеседник, робко поглядывая на меня прозрачными глазами мудреца.

– Зачем?

– А чтобы не потщеславиться.

– Это пожалуйста, – с готовностью соглашаюсь. – Ходят тут, понимаешь! Привыкли там у себя! А здесь вам, между прочим, не там. Совсем уже всякую наглость потеряли. Ну как, хватит или еще добавить?

– Хорошо, хорошо, – слегка улыбается странник, – спасибо.

– Всегда готов. А ты кто?

– Не видишь? Странник. Вот сума, вот посох, а вот икона. Странник… Хожу из монастыря в монастырь. По благословению.

– И сколько в день проходишь?

– Обычно семь Богородичных правил.

– Это сколько ж, если в километрах?

– По-разному, брат. Иногда птичкой летишь, а иногда ползешь черепахой. Как нагрешишь…

– А сейчас откуда и куда?

– От преподобного Сергия к благоверному Даниилу.

– Можно мне с тобою рядом? Если уж не странником, то хотя бы странствующим?

– Странствующим, говоришь?.. Можно, если тихо и с молитвой.

– Тебя как величать, странник? – спрашиваю по-родственному.

– Валерий. А тебя?

– Тихон. Послушай, а ты голоса слышишь?

– Святые отцы учат нас, что в сердце и в уме человека постоянно звучат голоса. Их несколько: свой собственный, голос ближнего, молва или голос толпы, ангельские вразумления, которые называются голосом совести; ну, и… этого самого, двойника-мучителя. Чтобы знать, какому голосу верить, а какой отвергать, нужно иметь различение духов. Голос, в котором слышишь любовь и уважение к твоей свободе воли – совесть. Если голос предлагает прощать ближнего, любить Бога, смиряться, молиться и каяться – это тоже совесть. Ну, а если голос предлагает что-то страстное, тревожное, гордое или, скажем, отложить спасение назавтра – это голос того самого двойника. Отвергай его.

– Значит, бояться голосов не надо?

– А православным бояться вообще ничего не следует. Кроме греха. Помнишь в Псалтири, «тамо устрашишася страха, идеже не бе страх»? Так это относится к тем, кто «рече безумен в сердце своем: несть Бог, растлеша и омерзишася, несть творяй благое».

Говорит складно, думаю, видно, подкован странник.