митрополит Омский и Таврический Владимир (Иким) - Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга пятая - сентябрь

Святостью возросла, святостью утвердилась и святостью процвела Москва, которой суждено было стать Первопрестольным и царствующим градом Руси. До явления в ней святого правителя, благоверного князя Даниила (1261–1303), была Москва лишь одним из множества ничтожных поселений, некогда основанных неугомонным строителем князем Георгием Долгоруким (1090–1157). Но под рукою благоверного князя Даниила этот захолустный городок Владимирского удела стал столицей самостоятельного княжества, к которому мирно присоединился сильный и богатый Переяславль, – и внезапно, неожиданно для людей стала славиться Москва среди древнейших городов русских: то был дар Божий кроткому святому князю Московскому Даниилу. А затем благочестие и миролюбие правителя Москвы привлекли в этот город и священную власть церковную.

Сын святого Даниила, благоверный князь Московский Иоанн Калита (1288–1340), выделялся среди других русских князей смиренной сыновней любовью к Предстоятелю Церкви святителю Петру(1260–1326). Этой любви, этого смирения не хватило владетелям по-мирскому знаменитой Твери, соперничавшей с Москвой за первенство на Руси. Святитель Петр избрал центром Русской митрополии город «успокоившего в его старости возлюбленного князя Иоанна». Духовная власть, непобедимая власть Церкви Христовой стала незримой опорой мирской власти государей Московских. Святитель Петр предрек благоверному князю Иоанну Калите «прославление с родом его паче других князей». Пророчество стало сбываться через два года после кончины святителя: неожиданно для Тверских правителей Иоанн Московский получил от золотоордынского хана ярлык на великое княжение – титул первенствующего среди русских князей. Господь по молитвам святителя Петра наделил великого князя Иоанна государственной мудростью: при нем на Русской земле, дотоле истерзанной междоусобицами и ордынскими набегами, по слову летописца, «отдохнуша и опочинуша христиане от великой истомы и многия тягости, и от насилия татарского; и бысть оттоле тишина великая по всей земле». Мирным путем распространял благоверный Иоанн благодетельное влияние Москвы-объединительницы: скупил у слабых князей их владения: Белозерск, Кострому, Галич, Перемышль, Углич; распоряжался в уделах своих зятьев – правителей древних Ростовского и Рязанского княжеств; заставил смириться пред собою властолюбивую Тверь и вольнолюбивый Новгород. В Москву к благочестивому и справедливому князю Иоанну переходили из других уделов лучшие бояре, в Московских пределах селилось множество ремесленников и хлебопашцев. По завету своего великого прадеда, святого благоверного Александра Невского, князь Иоанн смирялся пред Золотой Ордой – и властелины Ордынской империи стали доверять Московским князьям, обеспечивавшим сбор налога «ханского выхода» и внутренний мир в «Русском улусе». Отдохнув от кровопролития, Русь начала богатеть, и ордынская дань казалась уже не столь обременительной. Занимаясь устроением государства, князь Иоанн памятовал и о делах благочестия, щедро раздавал милостыню и украшал Москву новыми святынями: кроме созданного по велению святителя Петра митрополичьего Успенского собора, он построил также каменный Архангельский собор, храмы Спаса на Бору и преподобного Иоанна Лествичника «под колокола» (где воздвиглась колокольня «Иван Великий»), Благоверный князь Иоанн Калита первым из великих князей был назван отцом-государем и собирателем земли Русской.

Гроб святого Петра был так же драгоценен для Москвы, как и пребывание живого святителя. Выбор святого Петра казался внушением Божиим, и новый митрополит – святитель Феогност († 1353), тоже человек исключительной святости, уже не хотел оставить гроба и дома чудотворца и поселился здесь.

«Это перенесение местожительства митрополита в Москву имело огромное значение. Митрополит был один на всю Русь, а потому, пребывая в Москве, он давал ей и вид столицы всея Руси; при этом, конечно, действия князей, здесь сидевших, должны были всегда направляться советами и руководством митрополитов, а советы эти могли быть только направлены ко благу всей Земли, почему вся Земля должна была скоро приучиться уважать и ценить все то, что исходило из Москвы, от митрополита и ее князя. Другие князья хорошо понимали, что значил переход митрополита на жительство в Москву, и, конечно, очень на это досадовали, но делать было нечего», – пишет историк А. Нечволодов. И добавляет: «Нет никакого сомнения, что во времена княжения Калиты, при непосредственном участии митрополита, высшего духовенства, московских бояр и, вероятно, ближайших к Москве удельных князей, неоднократно обсуждались все вопросы, относившиеся к положению дел в Русской земле; вспоминалось ее славное прошлое, оплакивалось ее печальное настоящее, разбирались причины, приведшие к татарскому игу, намечались возможные судьбы будущего, и, наконец, вырабатывались строго продуманные основания для возрождения нашей родины.