Кен Уилбер - Четвертый поворот. Перспективы интегрального буддизма

Итак, это означает то, что пустота, или предельная Реальность, неотделима от всего, что возникает. Это пустотность всего возникающего. Если рассматривать её свободно от концептуализации и категоризации, всё возникающее есть пустота, или пустота есть Реальность каждой вещи, всех вещей, рассматриваемых как они есть [8] Если опираться на ранее публиковавшуюся аудиозапись лекции Уилбера «Пять причин непросветлённости», то нет сомнений в том, что здесь он отсылает к формулировке, встречающейся в книге Тулку Ургьена Ринпоче «Так, как есть» (М.: Открытый Мир, том 1 – 2010, том 2 – 2011). – Прим. пер. , а не сквозь призму их наименования, категоризирования или рассуждений о них.

Если рассматривать вселенную сквозь призму концепций и категорий, она кажется сансарой – чем-то, что построено из радикально отделённых друг от друга и обособленных вещей и событий, тогда как цепляние за них и привязанность к ним и есть то, что вызывает страдание. Однако, если рассматривать её сквозь призму праджни (неконцептуального сознавания), мир сансары есть в действительности самоосвобождённая нирвана. (В слове «праджня», между прочим, – джня и есть, собственно, то, что в русском языке представлено корнем – зна-, как в слове «знание» [9] В оригинальном тексте автор рассуждает в парадигме английского языка и проводит параллели между – jna- ( -джня- ) и – kno- , как в англ. knowledge «знание», а также – gno- , как в заимствованном из греч. слове gnosis . Как видно, практически те же самые параллели можно провести и в рамках русского языка. – Прим. пер. , а в греческом представлено корнем – гно-, как в слове «гнозис», тогда как пра- соответствует греческому (и русскому) про- , так что праджня есть «про-гнозис», или недвойственное, неописуемое знание, или сознавание, несущее просветление, или пробуждение. Пробуждение к чему? К радикальной Свободе, бесконечному Освобождению чистой пустотности, хотя эти термины в лучшем случае есть всего лишь метафоры.)

Поскольку между сансарой и нирваной нет радикальной отделённости (сансара и нирвана суть «не-два», или как резюмирует такое понимание недвойственности «Сутра сердца»: «То, что есть Пустота, есть не что иное, как Форма; то, что есть Форма, есть не что иное, как Пустота»), освобождающую Пустоту можно найти повсюду в мире Формы. Более нет нужды убегать в монастырь – вдаль от мира, от Формы, от сансары, – дабы обрести Освобождение. Сансара и нирвана объединились, слились, соединились в единой, или недвойственной, Реальности.

Отныне целью считается не ушедший в себя одинокий святой, или архат, а вовлечённый в общество и окружение бодхисаттва (это слово буквально означает «существо с просветлённым умом»), поклявшийся не бежать из сансары в изолированную нирвану, а всецело и полностью охватить сансару и обрести просветление настолько быстро, насколько это возможно, чтобы помочь всем чувствующим существам распознать свою собственную глубочайшую духовную природу, или природу будды, и обрести тем самым просветление.

Одним мановением руки, так сказать, две половины вселенной – сансара и нирвана – были объединены в единую, целую, бесшовную (но небескачественную) Реальность, и практикующие буддизм оказались вольны объять весь явленный мир сансары, вместо того чтобы избегать его. Обет бодхисаттвы сходным образом обрёл парадоксальное выражение, отражая обе крайности, а не только лишь одну из них: не слышно более стало речитатива архатов, мол, «нет других, которых можно спасать», вместо чего зазвучало: «Нет других, которых можно спасать, а посему я клянусь спасти их всех», – отражая объединённую истину сансары и нирваны, более не разорванную на две части.

Развитая в мадхьямаке концепция пустоты легла в фундамент фактически всех буддийских школ махаяны и ваджраяны, став, как о том возвещает название известной книги Т. Р. Мурти, «Центральной философией буддизма» (хотя «философия», пожалуй, является не самым подходящим словом для обозначения системы, чья цель заключается в том, чтобы полностью трансцендировать мысль).

Но тем не менее далее буддизм ожидали новые развёртывания. В частности, к IV в. н. э. на повестку дня встал следующий вопрос: допустим, Абсолют буквально нельзя категоризировать с помощью дуалистических терминов и концепций, можно ли вообще тогда о нём что-либо сказать? Хотя бы в мире условной истины, разве нельзя предложить о Реальности и том, как её постичь, больше систем, карт, моделей или хотя бы метафор?