Коллектив авторов - Приход № 14 (январь 2015) Рождество

Очень необычный номер. Его составитель философ Максим Горюнов. Я давно хотел предложить ему сотрудничество, а получилось, что он сам предложил идею этого выпуска.

О чем номер, читайте в программной статье Максима. А в подтверждение – тексты и исследования Массимо Монтанари, Питирима Сорокина, Николая Лескова, Стивена Пинкера, Дугласа Норта, Мишеля Фуко.

Необычного вам Рождества!

У православных есть одна длинная заунывная песня, которую они механически исполняют, как только ты их спросишь, хорошо ли им живется в мегаполисах в двадцать первом веке.

– Нет, нет, нет – скажут они тебе, не раздумывая – хуже, чем сейчас времени нет. Православие вот-вот исчезнет, всюду рыщет дьявол, ища кого бы ему проглотить. Вот раньше было значительно лучше. Особенно при царях. Тогда да – в каждой обители святые старцы, за каждым облаком порхали шестикрылые серафимы, над землею стелился сусальный домострой и всеобщее благорастворение воздухов. В старые времена спасти свою душу от вечного огня не стоило ровным счетом ничего. Только перекрестился, и уже в раю. А нынче – не то. Мир полон соблазнов, нарушились границы, и мы падаем, падаем, падаем, закрыв глаза, прямиком в преисподнюю. Православным сейчас одна дорога – продать квартиру в городе, купить или построить бревенчатый дом где-нибудь в медвежьем углу Псковской области, где ни электричества, ни дорог. И молиться, молиться, молиться, стоя на коленях на холодном земляном полу. В городах духа нет и в двадцать первом веке его тоже нет. Спасения ради, нужно возвращаться в прошлое, искусственно погружать себя в реалии шестнадцатого века и этим спасаться.

Сколько бы вы ни убеждали их, ни показывали на пальцах, как ужасен был мир прошлого, как мало места в нем для нагорной проповеди, люди почти никогда не отказываются от своего видения. Наука и фабрики принесли им только зло, только грех.

Интересно, какими бы христианами они были во время голодовок, которые случался, каждые три года? Как бы они, выросшие в сытости и тепле, повели себя на третий день жевания вареной крапивы? Помнили бы о Христе? О заповедях? О чувстве собственного достоинства? Нет.

Практика показывает, что страх за свою жизнь, страх за жизнь близких, гнетущее давление голода на психику, вид трупов и все те ужасы, которыми обязательно сопровождаются бедствия, сделал бы их беспринципными и циничными. Такова уж человеческая природа.

Чем меньше еды, питья, одежды, тем чаще совершаются насилия и тем грубее, злее люди. Лишения угнетают в человеке дух. Антропологи пишут, что голодный человек ближе к полевому зверю, чем к обоженному телу святых старцев. И чем дольше поколений продолжалось недоедание на грани голода, тем дальше отходят люди от самих себя во мрак дикости.

Прекраснодушие, способность иногда забывать о себе ради блага ближнего, чуткость к заповедям блаженства, поэтическое и мистическое вдохновения расцветают в безопасном и сытом мире. В мире, где гарантирован завтрашний день, и где не нужно ежечасно упражнять свой ум и свою душу в жестокости, чтобы не оказаться застигнутым врасплох.

И в этом нашем утверждении нет никакого цинизма.

Наоборот, цинизмом является противоположная точка зрения, ждущая от голодного, затравленного и смертельно напуганного, сохранения верности заповедям. Сначала дай хлеб и тепло, и только потом начинай разговор. Беседовать о высоком, требовать молитвенного настроя, требовать соблюдения заповеди от того, чей разум помрачен нуждами тела – это садизм и ересь. Именно ересь, по-другому не скажешь. Ведь человек – двухсоставное существо. Он не ангел, и он не зверь. Он и то, и то, на границе двух миров. После всеобщего воскресения мы не превратимся в ангелов, но получим своим же тела, данные нам от рождения. Отсюда прямой вывод – тело важно, без тела нет человека. А раз так, то наша материальная часть обязательно должна быть принята в расчет. Когда тело страдает, душа не может благоденствовать.

Да, Христос, страдая, остался самим собой и во время крестных мук. И почитаемые нами мученики вместе с ним. С этим никто не будет спорить. Но как быть с кровавым молением в Гефсиманском саду? Самый стойкий просил Бога, избавить Его от чаши сей, ибо знал, как невыносимо бывает, когда страдает плоть. И это был Богочеловек. Чего тогда ждать от обычных людей?